по дороге в аэропорт, в самолете и в такси по дороге к ней. Славка заверил меня, что Есения обязательно будет дома. А уж он точно знал. Это я велел ему держать руку на пульсе… Потому что Есении нужен был человек, на которого можно опереться. И я за нас обоих решил, что пусть уж лучше им будет мой друг, чем любой другой человек из ее окружения, который запросто мог бы воспользоваться Сенькиной уязвимостью. Я ревновал ее до красной пелены перед глазами! Чтобы не сдуреть, мне жизненно важно было знать, как она живет. А еще… я смертельно хотел остаться ее единственным. Эгоистично? Да я ж, блядь, даже не спорю!
Повезло. Дверь в подъезд открыла старушка-собачница.
— Лифт там, — подсказала она. В ответ я благодарно кивнул и даже выдавил кривую улыбку, но все же решил пройтись. Смешно. Так хотел к ней, а теперь трусливо откладывал встречу, которая была нужна мне прямо сейчас, как инъекция обезболивающего — умирающему. Впрочем, за это время я успел до того свыкнуться с болью, что она стала почти родной. Тогда как Есения… Славка говорил, что моя девочка очень изменилась.
Я как раз поднимался по лестнице между пятым этажом и шестым, когда чуть выше послышался звук открываемой двери. Между прутьев перил, аккурат на уровне моих глаз, мелькнули тонкие ножки в тапках и высоких вязаных гетрах. Показались голые бедра, край безразмерного худи и ярко-голубой мусорный пакет. Видно, девочка выбежала выкинуть мусор. Я помедлил, чтобы отдышаться, и рванул вверх, выбрасывая в него же мою прошлую жизнь без нее. Не ожидая подвоха, Сеня повернулась к мусоропроводу, дернула плечиком, будто отмахиваясь от моего взгляда, замерла напряженно и… медленно оглянулась.
— Артур…
— Угу. Это я. Год прошел.
— Год. Три недели и еще два дня.
Мой взгляд метался по ее лицу и не находил ни единой эмоции. Затылок сковало холодом, холод стек вниз по позвоночнику и просочился в вены.
— Что ты хочешь сказать? Я опоздал? Арру только сегодня исполнилось полгодика. Уговор был…
— Я помню, какой был уговор. — Губы Есении дрогнули — вот и все, что мне удалось рассмотреть в тусклом свете подъездной лампочки. — Я просто не была уверена, что он в силе… — всхлипнула. И я не знаю, кто первый из нас дернулся — я, или она, да и неважно это стало, когда мы, столкнувшись, переплелись с ней конечностями, как два осьминога.
— Совсем, что ли? Совсем, да? Столько лет меня знаешь, а главного не вкурила? Я не могу без тебя. Слышишь?! Я не могу…
Сенька часто-часто закивала, злым каким-то движением стерла слезы. Задрала нос, видно, демонстрируя мне, какой несгибаемой женщиной стала. А потом все же не смогла, не выдержала и зарыдала:
— Это хорошо! Это так хорошо, потому что… я не знаю, что бы со мной было, если бы ты не вернулся. Я просто не знаю… Ты мое все, Артур.
От автора: друзья, скидки сегодня на "На ощупь" "Только не отпускай"
Глава 24
Будильник орал не прекращая. Застонав, я вытащила руку из-под подушки и нашарила лежащий на прикроватной тумбочке телефон. Тело отозвалось болью в мышцах. Не в тех мышцах, к боли в которых я привыкла. О… Боже!
— Проснулась? Вставай, лентяйка, не то не успеешь позавтракать.
Я резко перевернулась на спину и тут же села, подтянув ноги к груди. Нет. Не почудилось… Это и правда был он. В одной руке — тарелка с напиленными кое-как бутербродами, в другой — чашка с кофе, аромат которого как раз щекотал в носу. Или это все-таки слезы? Я вчера весь вечер от себя их отгоняла, а они накатывали в самый неподходящий момент. Снова и снова накатывали… Боже мой, как я его люблю!
— Вообще-то это хотела сделать я.
— Что? — широко улыбнулся Вершинин.
— За тобой поухаживать.
Это правда. Засыпая в его руках, я придумала целый план. В холодильнике у меня были слабосоленая семга и сливочный сыр. Я могла подсушить хлеб в тостере, щедро его перемазать, выложить кусочки рыбки, присыпать рукколой и побаловать его завтраком в постель. Этот год не прошел даром — кроме прочего я научилась готовить, чтобы не ударить лицом в грязь, когда Артур вернется. Чтобы, если вдруг ему взбредет в голову сравнивать нас с бывшей, это сравнение было в мою пользу. Даже вот в таких мелочах. И здесь не было эгоизма, хотя, конечно, я привыкла быть во многих вещах лучшей, но в случае с Артуром… Не знаю, мне просто было важно, чтобы ему было хорошо и комфортно рядом со мной. Вот и все. Ничего для себя.
— Я никуда не ухожу. У тебя еще будет такая возможность.
Я счастливо улыбнулась в ответ, наблюдая за тем, как он приближается, и каждая жилочка, каждый нерв во мне откликаются на это и трепещут от предвкушения. Но все равно не верилось, что он рядом.
Артур осторожно поставил посуду на тумбочку и присел на край кровати. Я со скоростью цирковой макаки перебралась ему на колени. Поцеловала. Сначала в висок, прикрытые веки, а потом и вовсе отпустила себя, зацеловывая крупный нос, колючие щеки, скулы… Надо отдать должное Артуру. Он стоически это терпел, глядя на меня из-под отяжелевших век, и время от времени чуть посмеивался. И только когда мои губы коснулись его, а язык нагло скользнул в рот, перехватил инициативу, с силой сжав в ладонях задницу, на которую я, похоже, нашла приключения. Прошелся чередой легких укусов по шее, прикусил острый подбородок, неторопливо мазнул по скуле, оставляя влажный след и хрипло постанывая.
И тут опять чертов будильник!
— Прости, — прошептала я, тяжело дыша. — Прости, чертова репетиция! — хохотнула, задыхаясь в его объятиях, не желая их покидать…
— Тебе что, на работу надо?
Я закусила губу и виновато кивнула.
— Я же не знала, что ты вернешься, а так бы взяла выходной. Не обижайся, пожалуйста.
— Ну что ты. Я же понимал, с какой женщиной собираюсь связать судьбу.
— М-м-м, — протянула я, тайком улыбаясь. — И с какой?
— С настоящей звездой? С мировой знаменитостью? — Вершинин скосил на меня взгляд. И знаете, если потом, когда я стану дряхлой и немощной старухой, меня кто-то спросит, когда я почувствовала, что ко мне пришла настоящая слава, я вспомню этот момент… Крохотная однушка, разворошенная постель и он… единственный мой мужчина.
Губы предательски дрогнули. Я уткнулась в телефон, набрала в чат короткое сообщение и демонстративно отключилась. Вершинин за этим всем
