class="p1">– Ой, вот уж не помню. За ерунду какую-то. На два месяца и хватило. Да и то хлеб. Дети меня часто попрекают, что продала участок земли на Рублевке (смеется). Но это теперь Рублевка, а тогда богатых-то сильно не было. А если были состоятельные – то интеллигенция: академики, писатели. Копейки, может, не считали, как мы, но и не жировали особо. Кто ж знал? А детей-то кормить надо было. Этого они сейчас не понимают. А я одна – муж поехал на заработки да сгинул, ни слуху ни духу с тех пор. А я чего ж одна могу? Совхоз-то развалился…
– А соседи за какие деньги продали землю?
– Так кто как. У кого нужда сильная была – так за копейки, как и я. Кто-то придержать сумел, потом разбогател – задорого отдал. Так-то была земля под огороды. А жили мы в деревянной развалюхе – нам квартиру дали малогабаритную в пятиэтажке. Я ее сдаю теперь.
– Дом-то деревянный на земле стоял?
– Да, шесть соток.
– А земля эта кому отошла?
– Так квартиру же дали…»
– Ну, – сказала Ира, когда запись закончилась, – а дети у нас кто?
Петр замер на секунду, но быстро нашелся:
– Так про детей спича не было. Вы ж про детей не спрашивали.
И развел руками: дескать, сами виноваты, я-то тут при чем?
– Так, – грозно сказала Ирина, – срочно выяснить, кто у доярки дети!
– Это уже дополнительная информация! – предупредил участковый.
– Да хоть какая! Кто дети?
– Я бы хотел сначала получить вознаграждение за проделанную работу, – зарделся кумачом Петр.
Все же и в нем не дремала совесть. Ира вынула из сейфа конверт и двумя руками, как какая-нибудь покорная японская гейша, передала Петру.
– Дети! – сказала она при этом тоном, не терпящим возражения.
– Я бы еще про хозяев выяснила, – робко вставила я, – только как бы Зинаиде не навредить. Хозяева знают, что к работнице участковый приходил?
– Нет, их дома не было. Кажется, – подумав, прибавил полицейский.
Мы с Ирой переглянулись и со вниманием уставились на Петра.
– Про хозяев выяснить, – заулыбался он, – так про хозяев. Не беспокойтесь, я это сделаю тонко.
Сомнения упорно не покидали нас с Ириной.
– Знаете, Петр, – сказала Ира, – я поеду к хозяевам с вами, пожалуй. Так будет надежнее.
– Зачем это, зачем это? – запротестовал участковый.
– Не боись, Петрович, – Ирка хлопнула его по плечу, – я с тебя гонорар не попрошу.
Я вспомнила, что Верещагина говорила, что обменяла землю на кольцо. Кто из них забыл или перепутал – доярка или Лариса? Но по существу это не имело значения.
Глава 14
Утро выдалось хоть и туманным, но радостным. Вчера мы с Василием выбрались в театр. Каждый раз после такого посещения даю себе зарок: ходить в театр чаще, хотя бы раз в месяц. И всякий раз рутина затягивает. А ведь это волшебство – театр, настоящее чудо. И ощущение полета тебя долго еще не покидает. Поворковала с Васей. Проводила на работу. Отправилась гулять с собаками, думала про полученную от жужи информацию. Откуда-то всплыли аж три ресторана! Целых три! Да, круто поживился за Наташкин счет Воронов-Коростылев. Если это, конечно, его рестораны. Сей факт предстояло выяснить.
Кошка Одя всегда верноподданнически ждет у порога нашего с собаками возвращения с прогулок. Дожидается и с равнодушным видом уходит в глубь квартиры – мол, не очень-то скучала я по вам. А я думаю, что она всякий раз испытывает страх неизвестности – вернемся ли? Вдруг ушли насовсем? Неужели она подозревает нас в том, что мы можем ее бросить?
На телефоне значилось десять звонков от Осокиной.
– Где ты пропадаешь? – накинулась на меня Ира. – Короч, я тут мозговала-мозговала… Внедряться придется тебе.
– Я не буду больше никуда внедряться, – твердо сказала я, – я Василию обещала.
– Василию она обещала, – противным голосом передразнила Осокина, – а Наташке ты не обещала ее средства вернуть? А мне ты не обещала помогать?
– У тебя теперь участковый Петя есть.
– Петя фронтом работ обеспечен, не волновайся! – отрезала Ирина. – Я бы и сама пошла. Но меня этот Роман видел.
– Ты хочешь, чтобы я к Зуйкову внедрилась?! – до меня дошло, наконец, чего хочет Ира, и я впала в ужас.
– А как же? Без этого не обойтись.
– Говорила тебе, не ходи с поваром!
– При чем здесь повар? Надо встретиться с Зуйковым и закинуть ему одну мысль. Только одну! Хоть на это ты способна?
– На это способна, – согласилась я, взвесив силы своих истонченных нервных клеток.
– Тогда слушай инструкцию. Можешь даже записать вводные и выучить наизусть. Но только потом бумажку сожги и съешь…
И вот я уже стою в подворотне и внимательно наблюдаю за входом в кафе на противоположной стороне улицы. Моросит то ли снег, то ли дождь. Я продрогла до костей. Но входить в кафе нельзя – надо дождаться явления Романа Зуйкова и тогда уже свалиться ему на голову как снег. Или дождь. Так положено по Иркиной инструкции. Стою я в этот пасмурный день в темных очках. Я в них почти ничего не вижу – у меня близорукость, я линзы ношу, и у меня куриная слепота в сумерках. Но посмотрев на себя в зеркало перед «внедрением», я поняла, что только в темных очках я хотя бы отдаленно буду похожа на частного детектива. Вот и мучаюсь в потемках.
Идет! Точно такой же индюк, как на фото.
Я жду еще пять минут и врываюсь в кафе с видом опоздавшей, но спешившей со всех ног.
– Роман Владимирович?
Зуйков смотрит на меня без всякого интереса, но с пренебрежением.
– Что вы хотели?
Я пропускаю этот грубый вопрос мимо ушей.
– Я – частный детектив Раиса Зотова. Представляю интересы Натальи Кубаревой. Вам знакома эта дама?
– Вы сказали, что разговор пойдет о моем ресторане, – недоумевает Зуйков и снова интересуется: – что вы хотите?
– Видите ли, Роман Владимирович, это не ваш ресторан. Есть еще два ресторана, и они оба не ваши.
Зуйков краснеет как рак, потом бледнеет. Я даже приподнимаю свои темные очки, чтобы получше рассмотреть всю эту чудесную палитру красок.
– Это что еще? Какое вам дело? Что за бред вы несете?
– Но вам ведь хочется, чтобы ресторан «Рыбное место» принадлежал вам? Ведь очень хочется? Вы уже как-то и свыклись с мыслью, что ресторан ваш. А тут придется его скоро отдавать. Ну, после того как состоится официальный развод Валерия Коростылева, который на самом деле Воронов…
К нам подошел официант, принял заказ.
– Вам бы не
