чем же еще я хорош? — Бросает он вызов.
Я ухмыляюсь и провожу пальцем по его груди, чувствуя, как твердеют его мышцы под моим прикосновением.
— Соблазнять меня на всевозможные греховные поступки, — мурлычу я.
Из его горла вырывается низкое рычание, когда он хватает меня за талию и притягивает к себе, и в этот момент мы чувствуем запах горелой еды.
— Черт.
Я тихонько смеюсь, чувствуя, как меня охватывает смесь разочарования и веселья.
— Что ж, — говорю я с игривой улыбкой, — думаю, нам придется найти другой способ утолить голод.
Губы Максима искривляются в ухмылке, когда он смотрит на меня.
— Поверь мне, — хрипло говорит он, — у меня в голове еще много вкусных идей.
В этот момент в комнату входит Виктор, и мы оба отстраняемся друг от друга, кашляя.
— Ребята, вы готовы? — Спрашивает Виктор, выжидательно глядя на нас, словно не замечая той напряженной атмосферы, в которую он только что вошел. — К приему у врача?
Я киваю, мой разум все еще переполнен впечатлениями от момента общения с Максимом.
— Да, мы готовы, или будем готовы, когда переоденемся, — отвечаю я, мой голос немного задыхается.
Максим прочищает горло, его глаза на миг встречаются с моими, прежде чем он переключает внимание на Виктора.
— Мы будем прямо за тобой, — говорит он.
Когда Виктор покидает комнату, я не могу не почувствовать разочарования. Прерывание произошло в самый неподходящий момент. Я была на грани того, чтобы полностью отдаться желаниям Максима, позволить ему взять себя в руки так, чтобы это одновременно и возбуждало, и пугало меня.
Максим повернулся ко мне с улыбкой, от которой у меня по позвоночнику побежали мурашки.
— Похоже, нам придется пока отложить нашу маленькую игру, — хрипло говорит он.
Я одариваю его знойной улыбкой и подхожу к нему ближе, пока наши тела почти не соприкасаются.
— О, не волнуйся, — мурлычу я. — У меня есть много идей на потом.
Он ухмыляется, уголок его рта подергивается от обещания.
— Я на это рассчитываю.
Мы оставляем руины нашего завтрака позади и некоторое время спустя следуем за Виктором к машине, где нас ждет Иван. Энергия между нами ощутима, каждый взгляд говорит о многом.
Максим наклоняется ближе, чтобы прошептать:
— Думаешь о потом?
Должно быть, мое лицо говорит об этом, потому что он хихикает, и этот глубокий звук находит отклик внутри меня.
В машине Иван первым нарушает тишину.
— Итак, мы сейчас узнаем, кто у нас будет — маленькая принцесса Братвы или мини-босс мафии, — говорит он с редкой ноткой юмора в голосе.
Виктор хихикает, оглядываясь с пассажирского сиденья.
— Я ставлю на девочку. Нам явно суждено остаться в меньшинстве.
Я наклоняюсь вперед, присоединяясь к шуткам.
— Если только она унаследует мою внешность, а не твое сомнительное обаяние, Виктор, — поддразниваю я, поймав его взгляд в зеркале заднего вида.
Максим, который всегда был водителем, добавляет:
— Она будет идеальной, несмотря ни на что. Но я тоже надеюсь на девочку. Его рука находит мою и ободряюще сжимает ее.
Медсестра называет наши имена, возвращая нас с каната, по которому мы идем.
Кабинет врача — это мир, далекий от наших привычных мест, место стерильного света и тихого рокота голосов. Когда нас вызывают, я чувствую нервозность и волнение. Вот он — момент истины.
Ультразвуковое исследование — это сплошная череда эмоций, голос врача успокаивает, пока мы смотрим на экран, пытаясь понять, какие фигуры и тени представляют наше будущее.
— А вы хотели бы узнать пол? — Спрашивает врач с улыбкой в голосе.
— Да, — говорим мы почти в унисон, коллективно затаив дыхание.
— Это девочка, — объявляет она, и комната взрывается.
— Девочка! — Восклицает Виктор, его предыдущее предсказание подтвердилось.
Иван присвистывает — звук неподдельного восторга.
— Действительно, принцесса. Теперь у нас проблемы.
Максим крепче сжимает мою руку, его радость ощутима.
— Дочь, — шепчет он.
Я не могу сдержать слез, которые наворачиваются на глаза, реальность нашей ситуации поражает меня. У нас будет дочь. Маленькая девочка, которую будет любить и защищать самая невероятная группа опекунов.
— Только если она не начнет встречаться до тридцати лет, — полушутя-полусерьезно говорит Максим, но в его словах чувствуется серьезность.
— Тридцать? Пусть будет сорок, — вклинивается Виктор, и даже Иван кивает в знак согласия.
Я смеюсь сквозь слезы, переполненная любовью, которая уже окружает нашего будущего ребенка.
— Слышишь, малышка? У тебя будет самая заботливая семья на свете.
ГЛАВА 23
МАКСИМ
София на седьмом месяце, и ее бугорок отчетливо виден — круглое свидетельство жизни, которую мы собираемся принять. Мы находимся на старом пирсе — месте, куда я любил приходить в минуты одиночества, а теперь делюсь с ней. Морской простор отражает мои мысли, бесконечные и бурные.
— Как думаешь, ей понравится рыбалка? — Спрашиваю я, кивая в сторону моря, пытаясь представить себе семейные прогулки, которые не связаны с уклонением от пуль или переговорами о мире между враждующими группировками.
София смеется, положив руку на живот.
— С тобой в качестве отца? К пяти годам она, наверное, уже будет ловить акул.
Я хрюкаю несмотря на то, что меня это забавляет.
— Акулы, да? Если только она не принесет их домой.
Она придвигается ближе, ее присутствие успокаивает меня.
— Знаешь, она часто брыкается, когда мы находимся рядом с водой. Думаю, у нас появилась маленькая русалочка.
Я смотрю на нее снизу вверх, на наше будущее, завернутое в изгиб ее живота.
— Русалка или нет, но я обмотаю весь пирс защитными сетями.
Ее глаза закатываются, но она улыбается.
— Слишком заботливый?
— Чертовски верно, — говорю я, не терпящим возражений тоном. — Никто не будет связываться с моими девочками.
В этот момент волна разбивается о пирс, обдавая нас холодной
