много лет. Думали, умер он, а вот оно как…Точно он?
— Точно, святой отец, — кивнул Карло. — Вот часть его дневника. Там, где он молодость свою описывает, как колдуном стал. И запах его в квартире подельника Ищейка учуяла. А вот самого его никто не видел, и где он прячется, мне неведомо.
— В логове своем колдовском, где же еще, — пожал плечами отец Доминик. — И туда никому из нас ходу нет, если сам не пригласит. Он там может хоть до второго пришествия сидеть, и в ус не дуть.
— В этом деле парнишка нарисовался странный, святой отец, — продолжил Карло. — За месяц такую силу набрал на том колдовском зелье, что опытного Охотника одним ударом убил. Такой же хулиган, как и те, что мы тут у себя поймали.
— Да, — задумчиво кивнул головой отец Доминик. — Да-да… А что тебе Иоанн сказал?
— Я и не очень понял, святой отец, — честно признался Карло. — Посоветовал быть менее рациональным и слушать свое сердце. Даже не знаю, что мне с этим советом делать.
— Да, сложно с ним, — поморщился отец Доминик. — И логика эта православная тяжела для нас. Слишком много в ней старых, изначальных идей. Но ты все равно прислушайся. Он ткань бытия видит, как никто из нас. Ему ведомо многое, и говорить впустую он не станет.
— Еще в этом деле замешан Йозеф Менгеле, которого оба Мира уже много лет ищут, — со вздохом ответил Карло. — И у него Книга, та самая. Она нашлась!
— Точно знаешь? — вскинулся отец Доминик. И он забормотал себе под нос:
— Неужто этот узор начал плестись? Плохо, очень плохо, сын мой.
— Я его своими глазами видел, отец Доминик, — кивнул Карло. — И амулет связи он в кулаке раздавил, словно это простое печенье.
— А вот это совсем плохо, — расстроился монах. — Даже хуже, чем я думал. Такое сотворить могут только те, кому суждено в Круг Двенадцати войти.
— Когда это случится? — жадно спросил Карло, покрываясь испариной.
— Не бывает ничего предопределённого, сын мой, — ответил отец Доминик. — Но у него будет такая возможность, знай это. А вот случится это, или нет, не ведомо пока никому. Этот узор еще не соткан. Ему лишь предстоит проявиться на ткани миров.
— А если он проявится, что это означает для всех нас? — спросил Карло.
— И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и вне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее? И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее. И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее, — процитировал отец Доминик, по лицу которого текли слезы. — Он открыл книгу. Все началось, сын мой, и все скоро закончится.
— Книга Апокалисиса? — ахнул Карло. — Грядет конец света?
— Да, сын мой, — кивнул отец Доминик. — Там все написано. Мы можем увидеть конец времен, и ты сыграешь свою роль. Ты, именно ты будешь одним из тех, кто решит судьбу этого мира.
— Я? — потрясенно сказал Карло. — Но я недостоин! Я всего лишь скромный служитель Святого Престола. Почему не вы, почему не кто-то из Великих? За что мне это?
— Так предначертано, — просто ответил отец Доминик. — Иди, Карло, я буду молиться. Я должен побыть один.
Старший инквизитор вышел из кельи одного из самых могущественных людей на Земле на подгибающихся ногах. Новое знание ударило, как молот. Он не хотел этой чести, и никогда не мечтал о ней. Он всего лишь слуга, не ему решать судьбу миров. Сердце! Ему нужно слушать свое сердце, а не разум. Да что же имел в виду отец Иоанн, и почему этот выбор должен все решить? Карло решительно не понимал. Но, если так предначертано, то он пронесет свой крест с достоинством, как и полагается христианину.
***
Анна сидела в кресле перед включенным телевизором, и смотрела сквозь него. Она не вникала в то, что там показывали, и даже не собиралась этого делать. Дурацкий ящик молотил день и ночь, и нужен был только для того, чтобы не сойти с ума окончательно. Те дни, что она провела в подземелье некроманта, чуть не свели ее в могилу. Некромант упивался ее криками, и частенько заходил, чтобы просто помучить ее. Там, в подвале, она сидела на цепи, как собака. Девушка уже попрощалась с жизнью, когда тот странный парень, который, оказывается, был в нее влюблен, не сделал некроманту свое безумное предложение. Она ничего не могла понять. Когда это случилось, и как она могла этого не заметить? Неужели он влюбился так, что готов отдать за нее жизнь? Тогда она полная дура, раз вела себя с ним подобным образом. Ее личная жизнь уже довольно долгое время представляла из себя … ничего она из себя не представляла. Парни летели на ее внешность, как мотыльки, но очень быстро чувствовали в ней стальной стержень, который было не согнуть, и уходили в туман. Все видели в ней глупую смазливую куклу, а она ей не была, и даже притворяться таковой не хотела. Был, конечно же, еще один вариант, найти себе подкаблучника и размазню, но такой типаж вызывал у нее просто непреодолимое отвращение. В результате она с головой ушла в работу, плюнув на парней. До этого момента.
Дом доктора был окружен джунглями и, судя по передачам на испанском языке, из которых Анна не понимала ни слова, они были где-то в Латинской Америке. Двое молчаливых слуг убирали, готовили и заправляли генератор. Судя по всему, они были немыми, да еще и слегка умственно отсталыми. По крайней мере, такое выражение лица она видела только у олигофренов в специальном приюте. Доктор переселил ее во флигель, стоявший на отшибе, и первое, что она начала делать, это готовиться к побегу. К небольшому поместью, окружённому непроходимым тропическим лесом, вела извилистая дорога, проложенная в сельве. Куда она вела, и какова была ее протяженность, Анна не имела ни малейшего представления, как и о том, где она вообще находится. Судя по высоте солнца, это место было расположено довольно близко к экватору, а по тому, что вода из раковины сливалась по часовой стрелке — оно располагалось в северном полушарии. Бразилия? Венесуэла? Колумбия? Гвиана? Перу? Боливия? Искать ее можно было бесконечно. Бежать через джунгли — полное безумие, она там и полдня не протянет. Уж
