определенный смысл.
Поэтому я сильно стесняясь неторопливо стянул с себя мундир. Игорь Вениаминович благоразумно отвернулся к окну, чтобы не смущать меня еще больше.
— Зеркало, — только и сказал он, когда я затих.
Крохотное стекло с гладкой поверхностью на массивной подножке стояло на столике в углу комнаты. Видимо, его использовали те самые женщины свободных нравов для приведения себя в порядок. Похоже, после цепей это было необходимо.
Я медленно подошел к зеркалу и от собственного вида внутри все сжалось. От правого плеча к левому бедру через живот красовалась синяя полоса, похожая на старый глубокий шрам. Вот только этот вздувшийся бугор то темнел, то светлел, словно внутри меня жил какой-то иномирный пришелец.
— Наказание за столь быстрое возвышение, — протянул из-за спины мою одежду Максутов. — Я сразу это почувствовал, едва ты зашел. Зато в этом есть и определенный плюс. Ты будешь хорошо ощущать присутствие Падших.
— Это… это конец? Я умру? Как Романов?
Подобное признание далось с невероятным трудом. Когда ты молодой, кажется, что так будет всегда. А смерть видится чем-то нереальным, ненастоящим, и с тобой точно не может случиться. Сейчас я был обескуражен. Нет, в сознании сидело какое-то странное чувство надвигающейся беды. Уж слишком просто давалась мне магия. Первый ранг за пару месяцев — я даже не припомню, были ли вообще такие случаи в истории?
— Как Романов ты точно не умрешь. Ты же не собираешься идти против всех магов?
— Я о другом. Он тоже… тоже.
— Не мог справиться с силой, которую приобрел?
— Да, — выдохнул я.
— А если я скажу, что, возможно, твое положение не безвыходное? — вкрадчиво поинтересовался Максутов.
Я даже одеваться перестал. Замер, машинально проведя ладонью по уродливой линии на животе. И вздрогнул от отвращения.
— Отвечу, что будет очень интересно.
— Тогда, возможно, это и станет краеугольным камнем для нашего сотрудничества, — заключил Игорь Вениаминович. — А теперь расскажи мне, пожалуйста, все, что происходило с тобой в эти три дня.
— Могу начать с конца. Спал, спал, сражался с Падшими. Ладно, ладно, — я понял, что Максутов явно не в настроении шутить. — Начнем с самого важного. С артефакта.
Надо сказать, Перчатка необычайно заинтересовала князя. Он не просто подробно расспрашивал о малейших деталях, а даже потребовал показать ее. И искренне удивлялся артефакту.
— Могу представить, сколько денег Ирмеру понадобилось, чтобы создать нечто подобное, — хмыкнув, закрутил свой тонкий ус Максутов. — И что забавнее всего, артефакт действительно почти бесполезен в руках большинства магов.
— Почти?
— Теоретически Перчаткой может воспользоваться любой из нас. Я, ты, даже Дараган, будь он неладен. Но цена за подобное станет необычайно высока. Твой друг не заметил самого главного, да и не мог заметить, слишком уж сложная магия. На Перчатку наложено проклятие. Такой силы, какой я раньше не видел. Правильнее будет даже сказать, что в том числе с помощью этого проклятия Перчатка и функционирует. Вроде как переменная, без которой невозможно уравнение. Чтобы артефакт работал, должен быть какой-то негативный эффект, обращенный на призывателя. Проклятие забирает часть дара навсегда, без возможности его восстановить. Поэтому, как я говорил, воспользоваться способны многие, но вряд ли они осознанно пожертвуют самым дорогим, что у них есть.
Максутов покусал мундштук, будто пытаясь распробовать его вкус.
— Однако ты — совсем другое. Твой дар постоянно восполняется. Откуда, почему? Это для меня самый необъяснимый вопрос. Даже забавно…
— Что именно?
Максутов махнул рукой. Я так и не понял, что обозначал этот жест. То ли, чтобы я не мешал, то ли «потом». Он еще немного помолчал, а после сказал, будто даже между делом:
— Так что там с той Самарой?
Я стал рассказывать, но вместе с тем меня не покидало ощущение, что Максутов где-то далеко, в своих мыслях. Он не перебивал меня, смотрел в глаза, но взгляд его был туманный, а палец непрестанно наворачивал ус. А я подобно молодой учительнице перед хулиганистым классом продолжал говорить в надежде, что меня услышат. Правда, когда закончил, Максутов заговорил. И я понял, что он не упустил ни единого слова.
— А это может быть хорошей идеей. Перетащить всех магов, которые там есть, сюда. Таким образом мы значительно укрепим свое положение.
— Насколько я понял, ни генерал-губернатор, ни остальные маги не питают особой любви к Его Величеству.
— Это просто значит, что твоя миссия немного усложняется. Не более.
— Действительно, — скривился я. Подумаешь, «не более». Поди уговори хмурого Ситникова.
— Но для начала мы и правда наладим торговлю с Самарой, — продолжал воодушевленный Максутов. — Защитные амулеты, обереги, артефакты. Все придется делать через нескольких торговцев, чтобы не вызвать ненужное внимание. А ведь это действительно может быть выход! Единственно, вряд ли за один переход ты сможешь перетащить сюда много людей.
Я оптимизма Игоря Вениаминовича не разделял. Помнил выражение лица Ситникова, когда мы говорили про Императора. Чтобы генерал-губернатор изменил свое мнение, Его Величеству необходимо было явиться в Самару и единолично спасти ее от нашествия иномирных тварей. Правда, интересовал меня и еще один важный вопрос.
— Допустим, маги вам нужны. А что делать с недомами? Их очень много. Переместить их вряд ли возможно в ближайшее время. Оставить там — обречь на гибель тысячи людей.
— Недомы, — нахмурил лоб Максутов, будто уже собирался уходить из стоматологии, но его попросили оплатить услуги дантиста. — Признаться, они не представляют особой ценности.
Я стиснул зубы, чтобы не ответить ничего грубого. Надо отдать должное Игорю Вениаминовичу за его честность. И необходимо понимать, что он сейчас думает о судьбах более значимых, чем какие-то грязные оборванцы из иного мира. Другой вопрос, что я с этим категорически не согласен.
— Ситников не согласится оставить своих людей, — привел я еще один дополнительный аргумент.
— В этом ты прав. Он из старой гвардии, человек чести и прочее, — устало отмахнулся Максутов. — С этим могут возникнуть проблемы. Но давай начнем с малого, с торговли. Поможем самарцам. И сделаешь ты все это от лица Императора. А там, глядишь, придумаем еще что-нибудь.
— Замечательно, — заключил я, хотя, если честно, ничего замечательного в сказанном не увидел. — Я свою часть уговора выполнил. Теперь Вы, наверное, хотите рассказать, как мне избавиться от этого.
Я указал себе на мундир, но Максутов понял, что речь идет о спрятанном
