книге!
- И вызвала ее образ магией? - упорствовал Рэй. - Это жестоко. Это такая глупая жестокость, что мне и дышать-то сейчас трудно. Зачем?.. Зачем бередить раны? Даже если они зажили, зачем о них напоминать? Я же сказал тебе потому, что даже мысли не мог допустить, что ты мне можешь причинить такую боль. Я верил тебе.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - пробормотала Мэл. - Мы словно на разных языках говорим, Рэй! Я не понимаю тебя! Что ты мне сказал?!
- Какая нечуткость! - усмехнулся Рэй. - Какое легкомыслие! Не удивительно, что ты решила так пошутить. Преподнести такой подарок. Что ж, спасибо! - Рэй излишне галантно поклонился. - Если ты считаешь, что это хороший подарок, я, пожалуй, им воспользуюсь.
- Нет, Рэй, нет! - воскликнула Мэлани со слезами. - Я наоборот, хотела сказать, чтобы ты не прикасался к ней! Я не хочу этого!
- Я хочу этого, - страшно и страстно ответил Рэй. - Призрак прошлого - это не всегда приятная грусть. Иногда это безумие. Я возьму эту женщину, даже если потом - смерть.
- Рэй!
Но дракон уже не слушал ее. Круто отвернувшись, он бросился вослед убегающей девушке, оставив Мэл одну, в ужасе и полном непонимании.
Глава 20
Я - Птицелов.
Меня с рождения готовили к тому, что я буду всю жизнь, до последнего вздоха, служить Фениксу. Да, Феникс - всего лишь красивая птица, запертая в моей клетке. Покорившаяся ошейнику, что одевают Птицеловы на каждого рожденного Феникса. Мой раб, но и смысл моей жизни.
Но я служу его красоте и силе. Замкнутый круг… Он воплощенное зло, но так прекрасен. Без него наш жестокий мир станет серым и пустым.
Я - служитель красоты. Мне нужно всего лишь любить Феникса и приносить ему жертвы. Кормить его силу.
Но, наверное, я никчемный служитель.
В мою эпоху Феникс почти погас. А тому, кто хоть раз видел его пылающее оперение, понимать, что Феникс погибает, почти невыносимо. А ведь я делаю все, чтобы накормить его ярость! Послушав меня, мою ложь, старик-Дракон едва не пробудил нового Феникса, отогрев своим пламенем его яйцо. Он почти собрал всю силу у своих детей, которую когда-то украл и унес у Феникса. Но и Фениксу он не достался - был побежден братьями. Жажду Феникса можно было бы напить жертвоприношением маленькой Ведьмы, но и тут братья спутали все мои планы. Видит небо, мое служение было искренним.
Но я неправильный Птицелов.
Красота других созданий вдруг завладела моим вниманием. Другие - не огненные, - крылья очаровали меня. На другую - не золотую птичью, - шею я теперь нестерпимо желаю надеть ошейник и полюбить навек. Стать властелином иной, темой и дикой, красоты. Из-за новой любви я совершаю ошибки, одну за другой, и когда карающий меч занесен над головой братьев-драконов, я отступаю. Я не смею нанести удар. Это все равно, что отрубить себе руку.
Но выбор сделать все же придется.
Алан и Рэй, Рэй и Алан… они не птицы, но я могу их поймать. Я хочу их поймать. Отметить своей властью. Покорить, подчинить, сломать. И заглянуть в их страдающие глаза так глубоко, чтобы рассмотреть самую сокровенную суть, самое честное величие. А потом научить, что самое жестокое страдание - это и есть моя любовь. И заставить полюбить в ответ.
Но вера в то, что идол должен быть один, сбивает меня с толку. Я мучаюсь, убеждая себя, что смогу любить обоих и приносить обоим жертвы поровну, но все неудачи с Фениксом говорят мне о том, что я не могу поддерживать жизнь и одному плененному существу.
И мне приходится выбирать…
Алан или Рэй? Рэй или Алан?
Наверное, за долгие годы одиночества мне стало холодно. И Феникс почти погас. А может, меня плохо учили. Не выбили все человеческое. Желание человеческого тепла, желание тела и плотской любви живы во мне.
Но я отчаянно хочу прижаться к одному из них. Даже удерживая за ошейник. Даже если он не сможет ни звука произнести из-за того, что удила разрывают ему рот.
Да, так. Безмолвие лучше слов, полных ненависти. Подчинение болью лучше холода одиночества.
Так кто же, Алан или Рэй? Рэй или Алан?
Наверное, Рэй.
Я выбираю его, потому что он выглядит более мягким. Он много перенес, он научен смирению каменной неподвижностью. Он ласковый и нежный, в нем нет тяжелой жестокости Алана. Его легче будет подчинить. Вероятно, он даже научится подчиняться мне и брать еду из рук.
Тоже опасная птица… свободное летающее существо.
И тем больше будет восторга, когда я буду ослаблять хватку и дарить ему призрачное чувство свободы.
Тогда они наиболее всего красивы… Когда думают, что свободны.
Я могу поймать любое существо. Вообще любое. Но люблю я лишь тех, кто умеет летать.
Поймать пару Нагов не составило никакого труда. В их узких черепах мысли еле ворочаются. Они даже не поняли, что уже не свободны. Приземленные, грубые создания.
Нагу было приказано просто оттащить эту мерзавку Мэлани от драконов. Обесчестить ее, чтобы драконы сами изгнали ее. Чтобы она не смела к ним прикасаться. Не смела купаться в их ласках. Они мои!..
Затем Наг должен был убить Алана. Ведь выбор сделан, не так ли?.. Подкрасться ночью и убить во сне намного легче, чем в честном бою, не так ли?
Нагиня получила от меня слезы Ведьм. Она смеялась надо мной, там, в глубине души. Она думала, что с такой магией, со знаниями, что она получила о драконе, с властью над Рэем, она легко отделается от меня. Но спасения от ошейника Птицелова нет. Никто еще не смог снять его. И ни один не смог произнести мое настоящее имя, прежде чем ошейник удавит их и потопит их голос в крови.
Ни выдать, ни попросить помощи. Надеюсь, она уже поняла это и пролила много слез
