и экономическому насилию, полагая, что стремится к свободе и счастью. При этом наиболее совестливые презирают себя, потому что чувствуют полную аморальность подобного поведения, противоречащего как морали, так и этике.
Равно отвратительно, что власть, принявшая выборную форму, получила неожиданную моральную поддержку. В условиях войны, хоть и экономической, необходимы воеводы – кто-то должен организовать боевые действия по защите внутреннего рынка и атакам на внешние. И здесь власть с готовностью демонстрирует свою "полезность". Впрочем, ей удается обманывать не всех. А потому открытое физическое насилие до конца не исчезло, маргинальные группы еще используют его, оправдываясь очевидной несправедливостью.
Эгоизм закономерно подрывает общество. Массовость уничтожила потребность в личной репутации, возможность скрыться за обезличенными бумажками – потребность в эмпатии, возможность манипулировать формальными ценностями, деньгами – потребность трудиться, приносить пользу своими руками и головой. В общем, все плохо. Пропало ощущение локтя, появилось – кулака. Нравы, конечно, несколько смягчились за прошедшие века. Сначала стало безопасно ходить поодиночке, потом без меча, потом без шпаги, теперь без ножа. Но это если знаешь, где ходить.
– Преступные группы
Соответственно, несмотря на широкое распространение идей универсальной морали, и несомненно благодаря лживости экономизма, человечество пока не сильно продвинулось в их практической реализации. Оно все еще делит мир на своих и чужих, и творит зло с полным сознанием своей правоты. И пока идея договора не претворится в жизнь, общество так и будет основано на племенной культуре – кроме идей универсальной морали, необходима сама универсальная мораль, а это совсем не одно и то же. Мораль требует доверия, но его неоткуда взять пока идет экономическая война и есть хоть кто-то, кто притворяясь универсалистами лгут, практикуя крипто-партикуляризм.
Борьба формирует группы всех сортов, включая профессиональные. Наиболее эффективные из них организуются вокруг захваченных ресурсов, которые теперь используются для защиты своего привилегированного положения. В этой связи интересно отметить феномен преступной групповой морали. Что это? Чем отличается преступная групповая мораль от просто групповой? Осознанным отказом от договора. Преступная группа – обьединение преступников, не способных или не желающих (впрочем это одно и то же) договора в итоге которого формируется обособленная группа со своим собственным договором, направленным против всех остальных. На первый взгляд, подобное развитие – исторически естественно, ведь продвижение морали по пути обьектиной этики – это и есть движение от традиционной альтруистической оболочки (рис. 1.2), которую при желании можно считать "преступным" сговором против всех, к универсальному ядру (рис. 1.6). Однако это не так. "Преступной" такую мораль считать было нельзя, поскольку в те времена никто и не предлагал универсальный всеобьемлющий договор, каждая группа была сама за себя – "социальный договор" выглядел как договор между группами, а идеи универсализма еще не распространились достаточно широко. Но сейчас все изменилось! Преступный характер групповой морали возникает (вернее уже возник) на этапе отказа от всеобщего договора, когда и если он предложен, а универсальность этики становится самоочевидной. Да, идеи и информация меняют ситуацию кардинально и мы видим нашу ответственность, друзья, не так ли?
Альтернативной преступной моралью можно считать мораль, возникающую в ситуации, когда одна группа предлагает договор всем остальным и все отказываются. Эта ситуация проще – мы сразу видим "передовую" культуру и отсталые племенные группы, которые, можно надеяться, рано или поздно присоединятся к договору. Однако и тут может возникнуть "преступность" в характере передовой морали, если общий договор не предложен всем остальным, хотя его идея осознанна и применяется внутри группы. Следует также сделать различие между самими группами. Наибольшая ответственность и, соответственно, аморальность – свойство главенствующих групп, наиболее влиятельных, выигрывающих социальную борьбу. Именно от них, в конечном итоге, зависит успех договора. Не только потому что у них есть все необходимые для этого ресурсы, но еще и потому, что группы, борющиеся за выживание, практически не имеют выбора. Верный своему склерозу я не помню названий всех этих главенствующих и несомненно преступных групп, но вы друзья без труда узнаете их, как бы они не старались спрятаться за спинами других.
Каков же будет выход из подобных гипотетических или реальных ситуаций, могущих возникнуть в ближайшее по историческим меркам время? Альтернатив тут немного. Пока нет общего договора, единственным и естественным способом решения будет силовой – горячая или холодная война, которая неизбежно завершится договором – или общим, или среди победителей.
– Моральный профиль
Попробуем изобразить моральные чувства, являющиеся прямым следствием экономизма, в горизонтальном разрезе еще живого государственного коллектива, рис. 1.11. Вместо когда-то четкого размежевания свой-чужой мы наконец имеем более-менее плавный переход – моральные нормы в разных коллективах-странах теперь не столько разделяют, сколько обьединяют и способствуют торговле. Внутри коллектива альтруизм также окончательно переселился в семью и ее окрестности, освободив место той же торговле. Правда, благодаря тому, что и уровни доверия, и привычки оставляют желать лучшего, внутренняя и внешняя торговли, как и отношения верхов с низами, пока находятся в разных местах морального спектра. Чужих – как соотечественников, так и особенно чужестранцев – пока еще можно эксплуатировать и даже грабить (пусть экономически), а торговать с близкими – родными и друзьями – все же еще пока как-то неловко.
Разумеется, график – идеализация, основанная на здоровом оптимизме. Он не учитывает периодически разжигаемых властями страха и ненависти к инородцам, иноверцам и иноземцам, еще не выкорчеванного расизма и шовинизма, еще не изжитого животного стремления к власти и деньгам. График смещен влево, чтобы показать, что мир пока еще чужд и враждебен человеку, что он пока еще не осознал своего единства с остальным населением планеты. "Община, местность" – тоже идеализация, это не обязательно дальние родственники, знакомые или соседи. Иногда это клан или диаспора, иногда другая общность скрепленная некой идеей – религией, традицией, идеологией, вплоть до мелкой народности. Соответственно, и альтруизм не всегда заключается в отказе от "торговли" между своими и бескорыстной жертвенности. Часто – в предпочтении своих чужим в коммерции, в выстраивании групповых взаимовыгодных связей и подобной партикулярной деловой практике. Или же – в моральной солидарности, в культурных преференциях, в информационной поддержке. Но несмотря на все эти изьяны, будем оптимистами и примем график таким какой он есть.
Вертикальный разрез, искаженный насильственным эгоизмом и аморальной иерархией, показан на рис. 1.12. Классовых врагов можно ненавидеть или презирать и использовать принудительно-государственные, принудительно-рыночные или даже принудительно-личные меры для извлечения персональной прибыли. Бедные вызывают сочувствие, а классовая солидарность размывается
