узнать из разных источников, но… просто не интересовалась. Но мне одно непонятно. Почему эти девушки ещё среди людей? Обычно парочки, которым повезло или не повезло стать воплощениями великих сил, ещё в детстве постигают какие-то невероятные истины, с которыми ни с кем никогда не делятся, замыкаются на свою пару и уходят из мира. Становятся отшельниками.
И тут я задумался. Да уж! Явно А и О, как по настоящему зовут моих девчонок, что-то постигают. Как минимум они постоянно изучают какие-то невероятные заклинания, причём я подозреваю, что они просто хотят… и получают. Но никаких великих мыслей я за ними не замечал. По крайней мере, они ни разу не проговаривались. А они ведь не молчат. Ну разве что когда спят. Так что я ещё подумал и выдал мысль:
— Похоже, они вообще не думают. Лишний раз. И ещё они очень ленивые.
— И им повезло, что они такие, — рассмеялась Жарра. — Иначе бы уже не желали видеть никого. И ещё повезло, что ты их вывез из Шаньшаня. Жрецы наверняка хотели заставить из думать о великих вопросах бытия. А ты… ведь ты просто спишь с ними? Так?
Я пожал плечами, не жалея углубляться в такие вопросы, а магичка продолжила:
— И я представляю, как подгорают зады у жрецов безымянного бога Шаньшаня. Ведь если эти девчонки не вернутся на родину, то когда они умрут, я надеюсь от старости, новая пара появится рядом с местом их смерти. И Шаньшань лишится вечно перерождающихся детей бога, за которых воплощения великих сил и выдают.
Мы немного помолчали, глядя на просыпающийся город вокруг. Наконец Жарра произнесла:
— И лучше будет, если ты не позволишь им и дальше начинать думать. А ведь ты упускаешь этот момент. Они же поступили в Гросанский Университет? Так? А там много думают, знаешь ли.
— Они на Факультете Изящных Искусств, — проворчал я. — И похоже не особо думают.
— Это тебе только кажется так, — вздохнула Жарра. — Может ты не понимаешь, как влияет на мировоззрение человека просто окружение. Даже дворник в университете куда умнее дворника в церкви, не говоря уж о какой-нибудь бане.
— Я понял, — вздохнул я. — Вот разберёмся с принцами, и заберу их. Нефиг учиться. Я их лучше сам буду учить рисовать.
— Вот и правильно, — рассмеялась магичка. — Но если ты вдруг думаешь, что можешь что-то получить от великих сил, то зря. Пока ни у кого это не получалось. Общепринято среди учёных, что повлиять на великие силы можно только одним способом. А именно убить все воплощения. И убивать детей, в которых силы будут пытаться воплотиться. И тогда рано или поздно силы перестанут пытаться искать воплощения, а затем начнут враждовать, как и было тысячи лет назад. И у нас настанет магический хаос. А может магия и вообще покинет мир. Как минимум она будет не пригодна для колдовства. Но сам понимаешь, такое никому не нужно. У нас, кстати, есть теория, что в твоём бывшем мире силы так и не научились примирять, потому у вас и нет магии.
Тут нашу умную дискуссию прервали. И довольно неприятным образом. Из переулка вышли пять человек и встали перед нашей повозкой. Я натянул вожжи, и Рыдван резко затормозил, не дойдя до заслона несколько метров.
В первый момент я подумал было, что в колледже, откуда мы похитили принцев, уже обнаружили пропажу и подняли тревогу, и это было бы странно. Вся охрана должна ещё спать под заклинанием, не говоря о нормальных преподавателях и учениках.
Но тут же я понял, что этот отряд никакого отношения к принцам не имеет. Состоял он из одного городского стражника в косо застегнутой бронированной куртке, который вдобавок чуть не спал на ходу, и четырех очень бодрых мужиков, от которых здорово пахнуло кровью.
Но ещё через секунду я понял, что пахнет кровью животных, и получается, что перед нами мясники, что вполне логично. Мы как раз проезжали квартал, снабжающий Гросан мясом.
— Эй, бард! — крикнул главный из горожан. — Нам надо осмотреть твою повозку.
Требование было довольно наглым, но легитимность ему придавал представитель городских властей, так что я только пожал плечами и проворчал:
— Надо, так посмотри. А что случилось-то?
— Ищем одного паразита, — чуть не рыкнул старший в этой полубанде добрых бюргеров, заглядывая в нашу повозку. — Мальчишку-бродяжку по имени Чумазый Лунк. И за него, говнюка, наша гильдия даёт в награду аж целый золотой.
Я здорово удивился, сразу вспомнив мелкого вора, которого недавно ранил метательным ножом в зад, только так сумев отстоять свою сумку. И ещё некстати вспомнил, что этот паразит совсем без добычи не остался. Ножи у меня хорошие, и соответственно дорогие. И мне даже стало интересно, чего он такого спёр, что его минимум полночи ищет куча народа, ведь явно этот патруль не единственный. Да ещё и стражу подкупили, чтобы не нарываться на драки с не посвященными в проблему жителями соседних кварталов.
— За всего или за голову тоже? — усмехнулась тем временем Жарра.
— За живого, конечно, — даже как-то ошарашено пояснил другой мясник. — Мы же не того… чего… тудысь. Зачем он нам дохлым сдался?
— Да всяко может быть. Вы же из мясного квартала, — хмыкнула девушка. Но посмотрев на начавшие наливаться кровью морды самозваных стражей, смягчила толстый намёк. — Славящегося своей решительностью на весь город. Чего он такого отмочил?
Стражник, который прислонившись к стене, лениво отрабатывал время, за которое заплатили даже не ему, а начальству, хохотнул, а третий мясник на одном дыхании выдал:
— Петуха сожрал, паразит. Вот нам надо его поймать, выпороть кнутом на площади, да на каторгу и спровадить.
— За петуха? — удивился я, в первый раз слыша о такой кровожадности в целом не особо жёстких законов Гросана.
— По облаве больше похоже на быка, — добавили магичка. — Или минимум свинью.
— Ну куда бык в такого дрища влезет? — махнул рукой старший. — Нет, его вчерась вечером в женской бане застукали, да посадили в крепкий сарай для хранения колбас при нашем гильдейском трактире, чтобы утром, значится, на площади выпороть, хоть наши бабы и против были. Но меньше чем на розги коллехтив не согласился.
— А он, значится, ночью как-то петуха к себе приманил, костёр развёл, да пожарил и сожрал, —
