властями (которые, стремясь установить свое доминирование, опирались на разделение каст, признав их административно, чего не было ранее), вполне возможно, что без введения квот их членам не удалось бы так быстро получить доступ к высшему образованию и работе в госсекторе. Однако с экономической точки зрения неравенство между низшими кастами и остальным населением остается на очень высоком уровне, хотя и значительно сократилось с 1950-х годов – по крайней мере больше, чем неравенство между чернокожими и белыми в США (см. График 35[209]). К тому же многие исследования наглядно показали, что квоты оказали огромное влияние на становление избирательной индийской демократии: поскольку всем партиям пришлось продвигать кандидатов от низших каст, система квот в этом процессе по факту сыграла мобилизующую, объединяющую роль[210].
График 35
Дискриминация и неравенство в сравнительной перспективе
Интерпретация. Соотношение между средним доходом низших каст в Индии (зарегистрированные касты и зарегистрированные племена, SC+ST, бывшие неприкасаемые и угнетаемые аборигены) и остальной части населения выросло с 57 % в 1950 году до 74 % в 2018 году. Соотношение между средним доходом чернокожих и белых в США за указанный период выросло с 54 % до 56 %, в Южной Африке с 9 % до 18 %.
Источники и цепочки: см. piketty.pse.ens.fr/egalite
Будучи положительным в глобальном плане, результат практики выделения квот, реализованной в Индии, в то же время демонстрирует ограничения подобной политики и недвусмысленно говорит, что создать такую систему еще недостаточно – этот шаг должен сопровождаться более амбициозными политическими действиями, опирающимися на принципы универсализма. По своей природе места в университетах, выборных органах и в госсекторе касаются лишь небольшой толики обездоленных классов. В приложении конкретно к Индии квоты порой служили элитам поводом не платить налоги, без которых немыслимо развитие инфраструктуры и реализация проектов в сферах здравоохранения и образования, необходимых для подлинного сокращения социального неравенства в стране и позволяющих обездоленным классам в целом (а не только их незначительной части) ликвидировать свое отставание. К тому же в отсутствие социального государства, финансируемого надлежащим образом, с 1980-х годов за фазой сокращения в первые десятилетия после обретения независимости неравенство опять стало нарастать[211]. Помимо всеобщего образования и здравоохранения еще одним системным политическим шагом, способным противостоять тяжелому наследию несправедливого прошлого, является перераспределение собственности, в особенности через аграрную реформу. Именно ее реализовали некоторые штаты, такие как Керала и Западная Бенгалия, правительства которых возглавили коммунисты, добившись отличных социально-экономических результатов[212]. Однако на федеральном уровне на подобный эксперимент никто так и не пошел: основную ставку сделали на квоту, не требуя от имущих классов уступок в виде собственности и уплаты налогов, необходимых для подлинного социального перераспределения в пользу обездоленных.
Как совместить социально-политический паритет и перераспределение богатств
Давайте обратимся к урокам, которые можно извлечь из опыта других стран. Для начала заметим, что сама по себе система квот по индийскому образцу способна к развитию. В 1993 году Верховный суд страны ввел критерий дохода применительно к квотам: если каста включена в OBC, то те ее члены, ежегодный доход которых превышает определенный порог, исключаются из программы выделения квот[213]. В 2018 году это правило распространили и на низшие касты (SC-ST), а в 2020 году ввели специальные квоты для высших каст, доход которых не дотягивает до этого порога[214]. Не исключено, что в целом созданная система медленно движется в сторону позитивной дискриминации, основанной на объективных социальных критериях, таких как родительский доход, образование или имущественный статус, а не на принадлежности к той или иной исторически угнетаемой касте. По-видимому, именно таких улучшений ей можно желать. В идеале, дабы не закреплять категории и антагонизмы, система квот должна предусматривать условия для собственного развития по мере того, как благодаря ей в обществе будут искореняться предрассудки по отношению к угнетаемым группам. К примеру, с учетом почти полного отсутствия представителей простонародья в выборных органах западных демократий в виде дополнения к гендерному паритету (наконец-то задействованному) можно было бы ввести ту или иную форму социально-политического паритета. Иными словами, половина кандидатов в выборных списках партий в этом случае должна была бы быть представлена выходцами из неимущих классов[215]. К тому же можно надеяться, что по мере того, как реализуемая политика будет способствовать системному сокращению разрыва в имущественном статусе, в подобных мерах будет постепенно отпадать необходимость, а пороги можно будет снижать без существенного уменьшения представительства искомых групп в собраниях[216].
Отметим, что на сегодняшний день ни одна западная страна не ввела у себя социальных либо расовых квот по индийской модели, и нам только предстоит разработать механизмы для решения вопросов такого рода. В США под конец Гражданской войны звучали заверения в возмещении бывшим рабам ущерба, но обещания эти никто так и не сдержал. Когда в 1965 году расовой дискриминации официально положили конец, администрация президента Джонсона провозгласила ряд мер, в том числе выдвинув претендующим на госзаказ компаниям требование в обязательном порядке набирать на работу представителей других рас. Но в отличие от бытующих представлений система выделения квот на поступление в университет и государственную службу, на участие в выборных органах и т. д. законодательно на федеральном уровне так и не появилась. Чтобы распространить подобные меры на всю страну, потребовалась бы мощнейшая политическая мобилизация, причем Верховный суд (так или иначе одобривший в своем роковом постановлении от 1896 года весь комплекс механизмов расовой дискриминации) совсем не обязательно поддержал бы правительственную инициативу такого рода. Так или иначе, но сохранение расового неравенства в США в значительной степени объясняется как раз отсутствием политики возмещения ущерба и позитивной дискриминации[217]. В 1970–1980-х годах некоторые штаты попытались ввести квоты, однако их инициативы были заблокированы либо судами, либо по результатам референдумов наподобие проведенного в Калифорнии в 1996 году, который наложил запрет на использование любых инструментов по расовому признаку (а заодно и по гендерному, в отличие от Франции и многих других стран). После этого целый ряд штатов ввели системы поступления в лицеи и университеты, предприняв первые, робкие попытки принимать в расчет квартал проживания и родительский доход[218].
В целом, позитивная дискриминация, основанная на универсальных социальных критериях, таких как доход, территория или имущественный статус, обладает целым рядом преимуществ. Она не только позволяет гораздо легче собрать под свои знамена политическое большинство, но и препятствует закреплению этнически-расовой идентичности. Мы уже говорили, что во Франции, в США и других странах такой тип позитивной дискриминации на сегодняшний день буксует. На практике, если в этом отношении удается избегать дискриминации негативной – памятуя о том, что представителям неблагополучных социальных классов практически везде достается на образование меньше средств, чем их сверстникам из классов
