Пусть они передают дальше. Что ночью меня вывезут из тюрьмы и попытаются убить. Но я могу быть невидимой и без сознания. Пусть следят за каждой каретой, которая отъедет отсюда».
«Я постараюсь, - пообещал жук. – Только почему ты так уверена, что тебя не убьют здесь?»
«Ни капли не уверена, - возразила я. – Но зачем-то ведь Наториус сказал, что ночью мы с ним отсюда уедем. Якобы в его дом. За язык ведь не тянули. Если они решили от меня избавиться, он мог вообще не приходить и ничего не говорить. Но ему почему-то нужно, чтобы я думала, будто все хорошо. Я вижу только два варианта. Либо он решил своих подельников обмануть, увезти меня и спрятать, а им сказать, что… не знаю, в реку бросил или еще что-нибудь. Либо оставят где-то на дороге, и там я замерзну насмерть. Вот поэтому и хочу, чтобы звери шли за каждой каретой, которая отъедет от тюрьмы. Не на руках же меня понесут».
«Логично, - согласился жук. – Но как мне отсюда выбраться?»
«Сейчас, подожди».
Я посадила его на ладонь, подошла к двери и побарабанила в нее, предварительно вылив остатки воды из кувшина в поганое ведро.
- Чего тебе? – тут же рявкнул тюремщик. Видимо, его пост был рядом с камерой.
- Вода кончилась. Пить хочу.
Замысловато выругавшись, он открыл дверь и взял кувшин, а я незаметно посадила жука на его балахон.
«Прощай, малыш. Больше мы не увидимся».
«Прощай. Спасибо, что сказала правду. Удачи тебе!»
Ну вот теперь я точно сделала все, что могла.
Тюремщик вернулся с полным кувшином, я позвала жука, но он не отозвался – видимо, был уже далеко. Эти малявки на удивление хорошо летают. Но вот найдет ли кого-нибудь, кто передаст сообщение дальше? А может, по цепочке и до Форбанта долетит? Хотя вряд ли, он слишком далеко. Жаль, вот он реально мог бы стать связующим звеном между мною, зверьем и теми людьми, кто на моей стороне.
Когда знаешь, что жить тебе – скорее всего! – осталось очень недолго, время ведет себя странно. Оно одновременно несется со скоростью «Сапсана» и ползет, как раненая улитка.
Обед – похлебка из крупы. Сумерки. Темнота. Ужин – тушеные овощи.
Ночь…
Ждала ли я, что кто-нибудь придет и спасет меня? И да и нет. Наверно, все-таки больше надеялась на зверей, которые могли бы собраться, если у жука получилось передать мое сообщение. Может, они и собрались, ждут. Но узнаю ли я об этом?
Теперь время совсем остановилось, однако я физически чувствовала, как бегут секунды. Как песчинки в песочных часах.
Шаги? Или мне кажется?
Нет, точно, кто-то идет.
- Ты свободен, Гарбер, - услышала я незнакомый голос. – Дай ключ, и можешь идти.
- Ты уверен, что он?.. – Наториус, похоже, сомневался, не выдаст ли их тюремщик, но собеседник даже не дал договорить.
- Я подсыпал ему в еду болотный волос. Завтра утром проснется и не вспомнит ничего из того, что случилось за последние три дня. Меня больше беспокоит свора котов и собак во дворе. Ты уверен, что она ничего никому не передала?
- Мой человек проверил в камере каждую щель. А даже если и передала, все равно ее никто не увидит.
Жучок справился, умница! А ведь я угадала, меня действительно вытащат отсюда, и никто не увидит. Теперь самое главное, чтобы звери пошли за каретой. И желательно, чтобы там были не одни кошки и собаки. Но это уж как получится.
Почему-то они медлили, не входили. И мне вдруг стало так же жутко, как ночью в доме Вериана. Наконец дверь распахнулась, и появился один Наториус.
- Здравствуй, Дэлла. Готова ехать?
С ним было оно - тяжелое, душное, бесплотное. Я узнала эти ощущения.
Развоплощенный маг!
Тогда я не успела ничего понять, просто закружилась голова, и меня накрыло темнотой. Быть может, сейчас понадобилось больше силы, или второй раз заклятье сработало не сразу, но я отчетливо почувствовала, как мое тело превращается в облако мелких ледяных игл…
Глава 26
И снова боль, и снова адский холод…
Теперь, когда я знала о заклятье и успела понять, что происходит, мне все стало ясно. Человек, на которого оно наложено, превращается в невидимые со стороны ледяные иглы, и маг может переместить их куда угодно. А когда действие кончается, иглы снова собираются в тело, причиняя адскую боль.
И она, эта боль, означала, что я все еще жива. Видимо ледяное облако невозможно убить. С одной стороны, это хорошо. С другой… если уж умирать, я предпочла бы пребывать в тот момент без сознания.
Я осторожно приоткрыла глаза, и снова по ним ударил свет. На этот раз свет факелов. Он отражался от укатанного снега на дороге. Я лежала прямо на мерзлой земле у моста через реку. Вспомнилось, что говорила жуку: может, Наториус решил меня выкрасть, а другим сказать, что утопил в реке.
А может, они меня и правда утопят? Ну а что, неплохой вариант. Надежнее, чем оставить на дороге. Вдруг я не замерзну, а очнусь. Ну а в прорубь – это уже с гарантией.
- Она еще без сознания?
Я узнала голос: именно его обладатель пришел с Наториусом в тюрьму. Маг с даром развоплощения.
- Кажется, да, - ответил Наториус. – Сейчас посмотрю.
Я закрыла глаза и затаила дыхание. Свет факела пробился сквозь веки, тепло коснулось лица, запахло копотью.
- Приходит в себя. Ресницы дрожат. Дэлла! Ты меня слышишь?
Притворяться не имело смысла. Я открыла глаза и с трудом подняла руку, загородив их от света.
- Где мы?
Язык едва ворочался – как тяжелая ледяная глыба.
- На пути к моему дому. Нам пришлось подвергнуть тебя магии, чтобы никто не заметил, как ты выходишь из… оттуда, где была. Ее действие закончилось. Сейчас тебе станет лучше, и мы поедем дальше.
Но где же звери? Неужели те кошки и собаки, о которых говорил маг, не имели никакого отношения к сообщению, переданному жуком? Или они нас потеряли? Или просто не знают, что делать?
- Прошу прощения, бира Дэлла, за причиненное неудобство. Бир Наториус прав, это было необходимо.
Скосив глаза, я увидела пожилого мужчину в плаще, расшитом серебром. На голове у него красовалась меховая шапка, а седая борода раздваивалась, как рыбий хвост.
- Ну хватит, все это притворство больше ни к чему,
