десяти лет назад, — щебетала она. — Двести лет назад этого здесь не было. Я сразу поняла, что это дело рук Винсента. Должно быть, он пришел, не сказав мне, должно быть… — Она моргнула, как будто потеряла ход мыслей на середине предложения. — Но я никогда не могла открыть его.
Я ничего не сказала.
Капля моей крови упала на землю.
Глаза ребенка уставились на мою кровь. Его горло перехватило. Ноздри Эвелины раздувались от запаха крови.
Я засунула кулон в карман и потянулась за своим клинком. Я старалась не показывать этого, но я все еще прислонялась к стене. Голова болела от усилий, которые я прилагала, чтобы сфокусировать взгляд. Фрагменты того, что я увидела, когда прикоснулась к кулону, без моего разрешения проскользнули в уголки моего зрения — словно песочная версия мира.
— Крылья, — добавила она, все еще не моргая. — Как интересно.
Кап.
Моя кровь снова капнула на землю.
Ребенок накинулся на меня.
Он был быстр. Я едва успела среагировать, как он уже был на мне, впившись зубами в мою руку. Из моих уст вырвалось проклятие и я бросилась к стене, отбросив ребенка на камень.
Шевелись, маленькая змейка, — торопливо шептал мне Винсент. Шевелись. Она идет за тобой.
Я знала, что она идет. Она шла, а я не могла двигаться достаточно быстро.
Я услышала ее раньше, чем увидела. Я развернулась так быстро, как только могла, чуть не впечатавшись обратно в камень, и набросилась на нее со своими клинками. Я схватила ее за руку.
Она отпрянула назад, лицо ее исказилось в гримасе оскала. В руках у нее была рапира, похожая по стилю на ту, которой когда-то владел Винсент. Я была уверена, что это не простое совпадение.
Я едва успела отбиться от нее, когда она снова сделала выпад.
Мое тело как будто на полшага отсоединилось от моего разума. Мои крылья, которые я понятия не имела, как убрать, резко изменили мое равновесие. Эвелина не была великим воином, и конечно, она не сравнится с теми, с кем я сражалась в Кеджари, но она все равно была сильной и быстрой, а ее движения до жути напоминали стиль Винсента. Эффектные, точные, грациозные, но она была в полушаге от жажды крови, становясь небрежнее с каждой каплей моей крови.
Она была выше меня, но, по крайней мере, я к этому привыкла. Я блокировала ее сверху одним клинком и использовала открывшееся пространство, чтобы вогнать второй клинок в ее бок.
Она зарычала и нанесла ответный удар такой разрушительной силы, что я ударилась спиной о стену.
Боль. На мгновение у меня помутилось зрение. Когда я снова сфокусировалась, лицо Эвелины было прямо перед моим, наши носы соприкасались. Моя рука сильно дрожала, когда я блокировала ее меч между нами.
Я уже бесчисленное количество раз оказывалась в подобном положении. Я могла использовать ее напор и прижать ее к стене. Вонзить лезвие в сердце. Так делать всегда приятно, потому что именно здесь они думали, что поймали меня.
Но для этого требовался огромный прилив сил. Я не знала, есть ли она у меня. Если бы я попыталась и потерпела неудачу, я бы раскрыла себя перед ней.
У меня не было выбора.
Я атаковала.
С рваным криком я оттолкнулась от нее всем, что у меня было, поменяв наши позиции у стены. Она не ожидала этого и ее удивление пошло мне на пользу. Хорошо. Я была рада, что кто-то все еще недооценивает меня.
Я не колебалась. Я отвела назад свой клинок, приготовившись вонзить его в её грудь…
Мучительная боль пронзила меня.
Сначала я даже не могла определить, что это было, только знала, что это было самое страшное, что я когда-либо чувствовала, как огонь и сталь одновременно.
Я пошатнулась назад, чтобы отбросить нападавшего.
Ребенок покатился по земле.
Я попыталась повернуться и споткнулась. Мое тело не слушалось меня. Я посмотрела вниз и поняла, что он проткнул мое и без того раненое крыло. Теперь оно волочилось по земле, мешая мне двигаться.
Черт.
Эвелина.
Она уже надвигалась на меня. Я подняла оружие, чтобы отразить ее атаку…
Слишком поздно.
Она оказалась возле меня прежде, чем я успела среагировать.
Тонкие когтистые пальцы схватили меня за лицо, ногти впились в щеки.
— Какой невежливый гость, — прошептала она.
Она улыбнулась мне, а затем ударила меня головой о землю.
Глава
25
Райн
Орайя не вернулась в нашу комнату.
Я наблюдал за ней почти час, сидя в башне и глядя на горизонт. Я давал ей свободу, когда она этого хотела, ведь я был ей обязан, не так ли? Но это не означало, что я собирался оставить ее без охраны. Я оставался до тех пор, пока мои открытые участки кожи не начало покалывать, а глаза не начали болеть, но в конце концов у меня не осталось другого выбора, кроме как вернуться в комнату.
Когда я уходил, Орайя все еще была на вершине этой башни.
Сегодня утром я в пятнадцатый раз заглянул между занавесками и поморщился, когда солнце попало на еще не зажившие ожоги.
Даже в украденных, трехсекундных взглядах Лахор умудрялся выглядеть еще более жалким при дневном свете. Откровенно нелепо. По крайней мере, ночью в нем был некий древний романтизм, лунный свет наводил на мысли о том, как он мог выглядеть давным-давно.
Но в Лахоре при свете дня не было ничего сентиментального. Только трупы и обломки. Голодные люди ползали по руинам, пытаясь ограбить голодных вампиров. Голодные вампиры пытались использовать солнечный свет для охоты на свою добычу, выбрасывая своих собратьев на смертоносный свет и позволяя ему сжечь их заживо.
А Орайя все еще была там.
— Что ты делаешь?
Голос Мише был сонным. Оглянувшись через плечо и закрыв шторы, я увидел, что она трет глаза и моргает, глядя на меня. Ее волосы стали еще длиннее. Одна сторона теперь была забавно прижата к голове.
— О, ну ты знаешь, — сказал я, сохраняя непринужденную манеру голоса в своем намеренном избегании от ответа. — Уже расцвело.
— Мм. — Мише огляделась вокруг, прогоняя сон. Осознание осенило ее. — Где Орайя?
Я не ответил. Снова заглянул через занавески. Поморщился и задвинул их.
Это был весь ответ, который был нужен Мише. Она сразу же проснулась.
— Она ушла?
— Мы пошли осматривать достопримечательности.
— Мы?
Я окинул Мише взглядом.
— Что ты имеешь ввиду?
— Я просто удивлена, что она захотела пойти с тобой куда-нибудь.
— Я…
Я загнал ее в угол.
Я
