жирного ублюдка. А затем свалил.
— И зачем? — усмехнулся я.
Он тоже усмехнулся:
— Глупый вопрос, Теодор. О чём бы мы с тобой говорил на утро после их нападения? О погоде? О блинчиках с повидлом? Я был не готов вести с тобой беседы.
— А сейчас, стало быть, готов? — серьёзным тоном спросил я.
Эндрю нахмурился:
— А будь иначе, стал бы я тебя тут дожидаться?
— Я не знаю, что в головах у лунных алти. Вы желали погрузить мир в хаос.
— Это Луинир! — воскликнула Олимора. Вместе с Уллой она наблюдала за нашим поединком, встав возле входа в каменную залу. — Он воспользовался нашей ненавистью! Раздувал её! Направлял!
— А вы и рады, — хмыкнула Улла.
— Наш разум затуманило, когда Мун уничтожили. Но он сплотил нас и дал нам цель.
— Дурацкую цель, — продолжила ворчать моя леди-вождь. — И вы тоже, видимо, не очень умны, раз этого не поняли.
— Не желаю ничего слушать об уме и разуме от той, кто потеряла возможность вернуться домой на родной остров, а затем и вовсе умудрилась оказаться на плахе! — невозмутимо заявила Олимора, скрестив руки на груди.
Я же снова повернулся к Эндрю. Взгляд его был решителен.
— Мир широк, Теодор, — произнёс он. — В этом ты прав. И из-за предательства одной твари не стоит его уничтожать.
— Хвала Деве под Килем, ты понял! — вздохнул я. Он лишь поморщился. Я же вновь посерьёзнел и спросил: — Что насчёт обиды на наше племя?
— Эх… — он махнул рукой. — Объективно, вы бы не успели нам помочь. А если бы и успели… тогда бы и нам пришлось поступать по чести. Тогда бы те, кто выжил, остались бы и сражались. В итоге погибли бы все.
— Очень рациональная позиция.
— Не забывай, кто меня воспитывал.
— А что насчёт нападения морских охотников полгода назад?
Эндрю снова нахмурился.
— Ты и в нём меня подозреваешь?
— Я лишь спрашиваю.
— Это тоже Луинир. Его инициатива и желание. Я оттягивал его агрессию как мог, — усмехнулся Эндрю. — Но ты не желал оставлять ему своего солнечного барана.
— А если бы ты этого барана не украл у меня, дважды предатель, никакого бы нападения не было! — подала голос Олимора.
— Если бы вы не занимались своей дурацкой местью, всем бы жилось проще, — не осталась в долгу и Улла.
Эндрю выдохнул и взял крепче рукоять ятагана.
— Покончим с этим, Теодор, — спокойно сказал он и в очередной раз бросился в атаку.
Его лицо было серьёзным. Он бил сильно и мощно. Я отбивался, контратаковал… в один момент я заметил, что Эндрю начинает улыбаться.
Он наслаждался нашим поединком.
И я прекрасно понимал его чувства.
После моего перерождения я ощущал какую-то естественную потребность в том, чтобы напрягать своё тело физически и энергетически. Пропускать через себя структурные вибрации. Эндрю обучался стилю «Рвущий кроншнеп» у Александра Лагранджа. Ему явно нравится этот стиль. Но раньше Эндрю не мог полностью отдаться поединку на мечах. Ведь чтобы сражаться в полную силу, ему нужно быть в истинной форме.
И сражаться против достойного соперника.
Он с силой отбил мой ятаган вверх. По инерции его ятаган тоже начал подниматься.
Эндрю хищно скалился!
Как и я!
Он решил поставить эффектную точку в нашем спарринге, закончив его моим излюбленным приёмом «Возвышение и Падение».
Но…
Крутанув кистью, я обвёл свой ятаган вокруг него и резко опустил его вниз.
Другой рукой я поймал его кисть ровно в тот момент, когда лезвие ятагана легло на шею моего противника.
— Ты слишком молод, чтобы использовать этот приём против истинного мастера, — усмехнулся я.
— Или это ты слишком стар, — хмыкнул он.
— Не начинай! Это обидно, — напоказ возмутился я, а затем отпустил его запястье и по привычке махнул ятаганом, смахивая с лезвия невидимую кровь.
Я повернулся к нему спиной и зашагал к портупеям.
— Теодор, — позвал Эндрю. — Я хочу, чтобы мир продолжил существовать. Пусть я потерял свою семью… Как и многие мои братья и сестры, я не желаю, чтобы другие люди прошли через это. Я рад, что тогда… меня нашёл именно Александр Лаграндж.
Я посмотрел на него через плечо и сказал:
— Что, не можешь предать его доверие?
— Не могу. И не хочу. Он… ты… Вы светите так же ярко, как чистая Луна в полнолуние. Пусть Лунной избран я, от вас я чувствую больше света.
— Логично, — усмехнулся я в ответ. — Ведь я избран Солнцем. А что до твоих слов… Хочешь вывести свой народ из тьмы?
— Конечно, — сказал он решительно.
— Ну и славно, — я хмыкнул и перевёл взгляд на его соплеменницу. — А ты, Олимора, разделяешь его стремления?
Девушка выпятила грудь и гордо произнесла:
— Я последую куда угодно за новым… нет, истинным патриархом!
Я расплылся в довольной улыбке.
— Что ж, добро пожаловать на Лудестию. Нам как раз для спасения мира не хватало пары лунных алти.
* * *
— Ух ты, Эндрю! Ты, правда, лунный алти⁈ — радостно воскликнула Марси. — Знаешь, а я не удивлена! Ты всегда мне казался странным! Ой… Я имела в виду, что всегда казалось, что ты скрываешь какую-то тайну!
— Ух ты! Наш капитан настолько крут, что смог присоединить к команде саму капитана Оливию Морган! — Гарри Разноус восторженно разглядывал вторую новенькую.
— Я лишь следую за своим патриархом! — горделиво ответила та.
В общем, наша команда вовсю радовалась пополнению.
Притом я не настаивал, чтобы лунные показывали свой истинный облик. Просто сказал Эндрю и Олиморе, что мы — солнечные алти, среди членов Лудестии используем свой истинный облик. И что про лунных алти мы им рассказывали. И про то, что хотим создать страну, где никому не придётся скрывать от других цвет своей кожи. А для этого нужно начинать с малого — хотя бы с команды одного корабля…
Короче Эндрю меня понял, заявил, что ему и так надоело скрываться, и продемонстрировал команде Лудестии свой истинный лик.
А Олимора… ну она уже не раз подчеркнула, за кем она теперь следует.
Стоя на шканцах, я усмехнулся, вспомнив долгий разговор с лунными алти. Ведь когда завершился наш с Эндрю спарринг, мы не пошли сразу на корабль. Нам было что обсудить.
Например, почему Олимора назвала его «истинным патриархом»? Этот вопрос, к слову, задала Улла, а Эндрю ответил:
— В лунном племени власть не передаётся по наследству. Её наследует лишь Избранной Луной. У нас в каждом поколении есть Избранный. Правда, из-за этого дары Луны слабее, чем дары Солнца.
А затем он добавил, что всё-таки часто бывает, что Избранный Луной рождается от предыдущего Избранного. Так племенем, когда на него напал Бари, правил отец Эндрю, предыдущий Избранный. Каждого новорождённого ребёнка в племени лунных алти «проверяет» верховный шаман, а затем сообщает патриарху, если обнаружил очередного Избранного.
И лишь по достижении двадцати одного года нового Избранного представляют племени. До этого времени он живёт, как обычный ребёнок. Хотя какие-то неведомые силы у него могут проявляться, и племя может заподозрить в нём Избранного Луной.
О том, что он Избранный, Эндрю узнал от отца-патриарха, как раз в тот злополучный день, когда Бари пришёл захватывать остров.
Следуя воле отца, Эндрю, как и остальные выжившие лунные алти, бежал с острова через ту самую священную пещеру, в которой мы с Эндрю и провели наш спарринг — Зал Луны. Оказывается, одна из каменных стен — это потайная каменная дверь, открыть которую с помощью структурных вибраций может лишь лунный алти.
А за этой дверью Сумрак.
Так как бежавшие лунные алти в большинстве своём были детьми и подростками, они не очень хорошо разбирались в Сумеречном мореходстве.
В общем, их раскидало кого-куда.
Единственный плюс — многим помогли плыть через сумрак морские охотники. Так Эндрю, например, ушёл в Сумрак на морском крокодиле. И крокодил сопровождал своего друга до тех пор, пока его не спасли люди в Шестом Сумеречном Море недалеко от острова Джонсон.
Эндрю оказался на улице, но в конечном итоге его подобрал Александр Лаграндж. В этом мы с ним похожи.
Так вот, лунных алти разбросало по морям. В основном по Шестому и Седьмому, но и в других они оказались тоже. И приложили все свои силы, чтобы добиться высокого социального статуса и положения.
Забавный факт: расселяться под наваждениями по миру лунные алти начали ещё до нападения Бари на остров. Пусть их было мало — считанные единицы, но отец Эндрю предположил, что будет полезно собрать информацию о цивилах, их культуре и изобретениях. Так что, когда я открыл остров Мун, добровольцы из лунного племени начали внедряться в общество цивилов.
Тот
