Валентино совершенно неприкосновенны.
Тихие всхлипывания Холли убивают меня. Я вымыл ее. Я обнимаю ее. Я пытался поговорить с ней, но она ничего не отвечает. Мне невыносимо видеть ее такой. Понимать, что это я виноват в том, что оставил ее здесь одну.
— Dolcezza, скажи, что я могу сделать? Доктор ждет, когда ты будешь готова. Нам нужно, чтобы тебя осмотрели.
Она отрицательно качает головой, зарываясь лицом в мою грудь. Ее руки крепко обхватывают меня. Я провожу руками по ее мокрым волосам, вверх и вниз по спине. Я в полном ужасе. Как, бл*дь, мне все исправить?
— Пожалуйста, Холли, пусть доктор осмотрит тебя, — умоляю я.
— Ты останешься со мной? — Ее голос хриплый, низкий.
— Я никуда не уйду. Я буду здесь и буду держать тебя все время, — обещаю я ей. Я позаботился о том, чтобы Нео вызвал врача-женщину, надеясь, что это хоть немного успокоит ее.
— Хорошо. — Холли садится, и ее хватка на мне немного ослабевает, но она снова хватается за меня, когда я пытаюсь встать.
— Я пойду отопру дверь. Я сейчас вернусь, Dolcezza. — Ее глаза расширяются, и я понимаю, что она не хочет меня отпускать, но неохотно делает это и ровно настолько, чтобы я мог выскользнуть. Я открываю дверь и впускаю доктора. — È traumatizzata e molto debole. Non toccarla da nessuna parte, senza prima chiederglielo. Se le fai del male, ti finisco, cazzo13. — Я говорю доктору, что Холли травмирована и слаба, а также спокойно напоминаю женщине, что если она причинит боль моей жене, я ее убью. — Входите. Холли, это доктор Льюис. Она задаст тебе несколько вопросов, а затем проведет быстрый осмотр, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Я не уверен, что смогу выслушать рассказ Холли о том, что произошло; версия, которую прокручивает мое воображение, просто ужасна. Я сажусь на кровать рядом с ней и беру ее руку, чтобы ободряюще сжать. Она прижимается ко мне. Если бы она была еще хоть немного ближе, то оказалась бы у меня на коленях.
— Привет, Холли, приятно познакомиться. Меня зовут Элли Льюис. Ты не возражаешь, если я взгляну на шишку на твоей голове?
Холли поворачивается ко мне, ее глаза чего-то ждут, хотя я не уверен, чего именно. Я киваю, призывая ее продолжать.
— Конечно. — Ее голос тих, когда она дает свое согласие.
Доктор осматривает припухлость, которая сейчас покрывает верхнюю половину лица Холли.
— Тебя тошнит? Ты потеряла сознание, когда тебя ударили?
— Нет. У меня кружилась голова, но я не теряла сознания. — Все мое тело напрягается, когда она отвечает. От того, что ее вообще ударили, мне хочется устроить кровавую бойню.
— Похоже, все в порядке, но следует помнить о возможном сотрясении мозга. — Женщина поворачивается ко мне. — Будите ее каждые два часа. В течение всей ночи. — Я киваю. Я могу это сделать. Я сделаю все, что я, бл*дь, должен сделать. — Холли, где еще тебя трогали? Тебя еще где-нибудь били?
Холли замирает, и по ее щекам катятся беззвучные слезы. Я смахиваю их большим пальцем.
— Все в порядке, Dolcezza. Ты должна рассказать врачу. Она должна знать, чтобы помочь тебе. Он больше не сможет причинить тебе боль. Никто и никогда больше не причинит тебе боль, — шепчу я ей на ухо, прежде чем поцеловать в лоб.
— Он… он… эм… Моя грудь, он схватил меня за грудь, — признается Холли.
— Хорошо. Ты не возражаешь, если я быстро посмотрю? — Голос доктора мягкий и странно успокаивающий. Хорошо, что я предусмотрительно настоял на женщине-враче.
— Вот, давай я помогу. — Я распахиваю халат Холли, но только настолько, чтобы показать синяки, которые оставил на ней этот ублюдок. Я вдыхаю и мысленно считаю до десяти, придумывая различные способы вернуть сукиного сына к жизни, чтобы снова его убить.
— Ладно, эти ушибы должны зажить через несколько дней. Он тебя больше нигде не трогал, дорогая? Я знаю, что тебе, возможно, не хочется об этом говорить или даже вспоминать. Но нам важно знать все, что с тобой произошло. Если ты предпочитаешь уединиться, мы можем обсудить это с глазу на глаз, — предлагает доктор.
— Да как ты смеешь! Я никуда не уйду. Я бы хотел посмотреть, как ты, бл*дь, меня заставишь.
— При всем уважении, мистер Валентино, вы не мой пациент. Это ваша жена, и если она хочет уединения, вы ей его предоставите.
— Нет, мне нужен Тео. Он не может меня оставить, — выпаливает Холли, ее ногти впиваются в мою ладонь, а хватка становится еще крепче.
— Хорошо, если ты этого хочешь, он может остаться. Мне очень жаль, Холли. Но я должна спросить: нападавший проникал в тебя?
Другими словами: была ли она изнасилована? Этот вопрос я не мог задать ей сам. Потому что боюсь услышать гребаный ответ, в равной степени желая знать и не желая в это верить. Я задерживаю дыхание и жду, что Холли ответит.
Мой большой палец выводит маленькие круги на ее запястье.
— Он… его пальцы. Это были его пальцы.
Бл*дь! Этот жирный урод засунул свои гребаные пальцы в мою жену. В мою гребаную жену. Все мои силы уходят на то, чтобы не встать и не выпустить на волю чудовище, когтями пробивающее себе путь в моей груди. Я должен причинить кому-то боль — чертовски многим. Они должны заплатить за то, что позволили этому случиться. Они все должны заплатить.
— Хорошо, хочешь, чтобы я провела осмотр? Это полностью зависит от тебя, дорогая. Ты можешь отказаться.
— Нет. — Быстро отвечает Холли.
— Хорошо. — Женщина поднимается на ноги, подхватывает сумку и берет ее под мышку. — Мистер Валентино, я бы хотела поговорить с вами. — Затем она поворачивается и выходит за дверь, чтобы подождать меня в коридоре.
— Я сейчас вернусь, Dolcezza. Я просто постою в дверях. Я не буду выходить из комнаты, обещаю. — Мне приходится физически убирать руку Холли с моей, и я чувствую себя чертовым ублюдком, делая это. Я останавливаюсь на пороге, ожидая, что доктор скажет мне то, что она хотела.
— Ей понадобится помощь. Такие травмы просто так не проходят. Убедитесь, что ей есть с кем поговорить. Друг, сестра, психотерапевт. С кем угодно, кому она может доверять.
Моя первая мысль — Райли. Я должен отвезти Холли обратно в Сидней, чтобы она могла быть рядом со своей сестрой. Но эгоистично я хочу, чтобы этим человеком был я. Я хочу быть всем, что нужно Холли. Я не решаюсь ответить женщине. Я просто киваю
