степь.
– Я знаю, что нужно. – вздохнул орк и пригубил чашу. – Но не дойдем, перевалы закрыты…
– Я выведу всех. Когда будешь готов?
– Да хоть через час, – отозвался орк. – Ничего с собой брать не будем. Только оружие и казну.
– Хорошо через час покинем город, – согласился я.
– А куда поведешь? – орк пронзил меня взглядом одного глаза.
– К свидетелям Худжгарха. Ты против?
– Нет. Я не против. Просто хотел к себе в племя…
– А где оно твое племя?
– Так я из племени Великого хана. Как и ты Гремучая змея. В ставку, конечно.
– Хорошо отведу тебя в ставку, но остальных к Свидетелям…
В ставке Грыза мы появились через три часа. Пришлось силой оттаскивать лера Мерцал-ила от его сундуков. То у него одежды мало, то кухонной посуды. То слуг не взяли. И все это с нотками трагедии.
Я понял, что лер трусит. Он всегда был при Великом князе и это отложило на нем свой отпечаток. Роскошь, покой и размеренность жизни сопутствовали ему всегда. А тут на тебе, куча напасти и конец сытой, спокойной жизни. Так с кучей сундуков и тремя слугами под презрительными взглядами орков, он прибыл в квартал орков.
Я сразу к нему приставил всех своих снежных подданных и наказал Гради-илу охранять его. Затем открыл портал с помощью камня скрава и в окно открывшегося портала, задернутое туманной пеленой, шагнул последним.
Когда я появился на другой стороне портала, то всех прибывших окружили воины охранения. Но увидев меня успокоились. Один лер Мерцал-ил беспокойно озирался и пересчитывал свои сундуки.
– А где льерина Тора-ила? – спросил он. – Она здесь?
– Скоро тут будет. Пока вам покажут ваше место. Привыкайте, лер, к походной жизни. Вспомните, что вы из касты воинов, а не купцов…
– Причем здесь каста воинов? Я не был никогда купцом! – Возмутился Мерцал-ил. Я видел, что он на взводе и поспешил оставить его.
– Гради-ил, – шепнул я бывшему разведчику. Приглядывай за ними, я на время отлучусь.
Подошел к Бутрыму, что находился отдельно от снежных эльфаров и моего отряда. С ним было два десятка его воинов, сторож и жена.
– Всех забираешь с собой? – спросил я орка и кивнул на его свиту. Тот кратко произнес.
– Всех… – Подумал и усмехнулся. – Могу Марбыз тебе оставить, если она тебе понравилась. – За что получил сильный подзатыльник от жены. Почесал голову и примирительно произнес:
– Да это я пошутил, звезда моя. Шутка. – Женщина опалила его злым взглядом и промолчала.
– Если все готовы, тогда пошли. – Не обращая вниманию на их перепалку, произнес я. Дождавшись утвердительного ответа, снова открыл портал. Когда все орки посольства прошли пелену, шагнул следом.
– Умеешь ты удивлять, родич, – встретил меня за пеленой Буртым. Два шага и мы дома. Как давно я тут не был. Уже забыл, как пахнет трава…
Я огляделся. Степь на юге, за рекой парила маревом. Было жарко. А вокруг холма травы не было. Она была вытоптана до черной, плотно утрамбованной сапогами земли. Под ногами стелилась пыль. Мы стояли у склона холма, на вершине которого расположилась ставка Великого хана орков.
– Где ты видел здесь траву? – проворчала его жена. – Все вытоптали.
– Много ты понимаешь, женщина, – незлобиво ответил орк. – Запах травы приходит из-за реки. Там трава нетоптаная… Ладно, хуман, бывай, – обратился он ко мне. – Мы в город, – если что заходи, буду два дня на постоялом дворе. Потом к хану прибуду на доклад. И уйду за реку…
Он попрощался и повел свой отряд в город, а я направился на холм.
Меня везде пропускали. Стражники рода Гремучей змеи узнавали и препятствий не чинили. У внутреннего кольца охраны, почти на вершине, я приказал орку, командиру стражников доложить обо мне верховному шаману. Сразу переться к хану не стал. Были свои резоны. Орк посыльный вернулся скоро и старший охраны махнул рукой.
– Проходи, хуман, – разрешил он, после чего потерял ко мне всякий интерес.
У шатра деда Ганги сидел старший ученик и чинил бубен. Лениво на меня посмотрел и кивнул косматой головой, мол проходи не мешай, заниматься делом. Я и вошел в шатер. Но не как орки спиной, а как человек лицом вперед. Дед этого не любил, но мирился с этим моим неуважением орских традиций.
– Дедушка, здравствовать вам и не болеть, – поздоровался я с старым шаманом. Тот всегда делал вид, что мной недоволен, но в душе, я знал, он меня любил.
– Гиена степная тебе дедушка, – буркнул дед – и шарныга бабушка…
– Чего это вы о себе так неуважительно? – не сдержался и поддел я старика. Тот растопырил глаза и задохнулся. – «Вот будешь знать, как родича встречать», – мстительно подумал я и не дал ему выговориться. – Я вас гиеной не считаю… Или вас, дедушка, хан так назвал? Но это несправедливо. Самое больше, как вас можно обозвать, так это старый коршун и только.
– Что ты мелешь, суеслов? – возмущенно прогундосил дед. Никто меня гиеной не называл… – Он пошамкал сморщенными губами, показал жёлтые стертые клыки и передумав со мной препираться спросил: – Вот чего ты приперся?
– Соскучился. И чего это вы так недружелюбно меня встречаете?
– А что мне, любить тебя что ли? Там, где ты появляешься, все рушиться…
– Любить дедушка и крепко любить. Я ваши задницы с ханом прибыл спасти.
– Чего спасти?
– Ваши задницы. Вы тут приросли к холму и не знаете, что на юге твориться.
– А что там? – дед перестал показывать вид недовольного старика.
– Идем к хану расскажу и покажу, – предложил я.
– Пошли, – старик подхватился и вскочил, как молодой барс. Быстро и упруго.
«Ого! – подумал я, – а старик-то, бодрее молодых будет. Вон как подхватился»…
– Идем, – шаман решительно направился к выходу, а я поспешил выйти и освободить ему дорогу.
Так вдвоём, минуя стражу и всякие разбирательства, кто такой? (хотя меня и знали, все равно спросили бы). Куди идешь? По какой надобности? Сначала поговори с начкаром[1], потом с заместителем правой руки и он уж решит, можно тебе показаться под светлые очи Великого. Все это я знал и решил действовать через деда Ганги.
Появляться непрошенным в шатре, тоже не хотел. Мало ли чем хан занимается. Может одаривает ласками молодых жен.
В шатре хана, куда мы, не замечая охраны прошли, сидел сам Великий и, как всегда, страдал от запора. Видимо он скорее умрет от заворота кишок, чем престанет жрать жирную баранину и запивать холодным гайратом.
Увидел меня и приободрился. Радостно замахал лапищей.
– Проходи, родич… Посмотри, что со мной. Он лег на спину и
