И всё же… хотя бы тихо.
Астра закрыла дверь, расстелила тонкий матрац. Бросила на него одеяло, подушку прислонила к стене. Легла и попыталась вытянуть ноги, но задела шкаф и прямо ей на колени рухнул холщовый мешок чёрного цвета. Оттуда выпали какие-то старые, дряхлые вещи.
- Твою мать! – закричала Астра, намереваясь отпихнуть мешок ногой. Но вдруг увидела свитер, принадлежавший матери. Несколько деревянных игрушек, которые она вырезала. Какие-то врачебные принадлежности. Боги, Астра уже и забыла, что её мать немного помогала в храме больным. Ещё там был военный мундир синего цвета. Без нашивок, но явно с Иль’Пхора. Неужели её мать каким-то образом успела поучаствовать в войне с Иль’Тартом до того, как встретилась с отцом? Пожалуй, вряд ли.
Астра сгребла выпавшие вещи матери обратно в мешок и запихнула его в шкаф. И вдруг что-то со звоном выпало ей под ноги. Она подпёрла мешок коленом и наконец утрамбовала его так, чтобы он не обрушился на неё снова. Затем нагнулась и подняла с пола… Медальон в форме сердца. Он был прозрачным, и внутри, еле заметно, плескалась бесцветная жидкость.
Этот медальон ей когда-то подарила мать. И он был на Астре в день пожара. Но куда делся после, она не помнила.
Астра смотрела на медальон, не в силах оторвать взгляд. Будто снова вернулась в прошлое. В то время, когда мать повторяла ей: «Ты – моё сокровище, Астра», «Ты уникальная и неповторимая», «ты одна такая в целом мире» и, конечно же, «я ни за что тебя не оставлю».
И Астра швырнула этот медальон обратно в груду вещей и сказала:
- Пошла ты, мама.
Глава 8. Его часть работы
Элиза не любила столичные храмы. И никак не могла понять, почему оказалась около одно из них.
Нет. Оказалась — неправильное слово. Она вышла из дома, направилась на эту шумную площадь. Прямо к этому гиганту из белого камня.
Дорогой, вычурный, безвкусный. Расположенный между жмущимися друг к другу домиками, храм будто распихивал их, требуя внимания. Притягивал к себе взор монолитными каменными блоками, белым мрамором колонн, витиеватыми фресками на фасаде и высокой арке. Искрился золотом. Подмигивал, ловя солнечные лучи цветными витражами с изображениями героев кровопролитной войны в неестественных позах, будто они были танцорами какой-то странной цирковой труппы.
Несколько лет назад мэр Олси изменил его, отреставрировал, отстроил заново. Сразу, как принялся раздавать участки почвы поблизости за заслуги перед островом. Превратил из деревянной церквушки в этого... монстра. В памятник убийствам и смертям. Возможностям, открывавшимся в это смутное время. Но совершенно точно, не в обитель веры и надежды, которой храм должен был являться.
Что лишь помогло ему стать излюбленным местом аристократии.
Сильные мира сего устраивали здесь пышные свадьбы, проводили обряды наречения детей, демонстрируя, что ничем не хуже жителей Царь-древа. Организовывали благотворительные приёмы, как сейчас, где мерялись благосостоянием и роскошью туалета, попутно заставляя лакеев раздавать нуждающимся объедки со своего стола и дешёвую одежду.
Говорили, что, придя в этот храм, можно было достучаться до Иль’Пхора. Излить ему душу, получить прощение за грехи. Или попросить об удаче в будущем — будь то выгодная сделка, брак, или предстоящая битва. И удача, конечно же, будет тем ощутимее, чем большую сумму оставишь в приходской урне.
Элиза не знала, почему сегодня пришла именно сюда. Её мать была богобоязненным человеком, да и сама она чувствовала трепет, только лишь думая о том, что в мире есть существа, способные нести на своей спине целый город. Вот только она сомневалась, что для разговора с Богом требовалось находиться в специально-оборудованном для этого месте. Как не верила и в то, что, если Иль’Пхор и впрямь хотел кого-то услышать, то выбрал бы именно это здание.
Может быть, она и не хотела, чтобы её кто-то услышал. Лишь чувствовала необходимость выговориться.
В сомнениях, она поднялась по мраморным ступенькам мимо толпившихся вокруг людей. В основном лордов и леди с белозубыми улыбками, цветастым гардеробом и ароматным парфюмом. Несколько десятков стражников отгоняли от входа бедняков и бездомных, однако парочка босых мальчишек-попрошаек всё же сновали между людьми и клянчили монеты. Элиза бросила одну в подставленную ладонь тому, кто выглядел наиболее жалким, как бы в награду за то, что справляется со своей работой лучше других, и прошла мимо остальных к дверям. Стражники смерили её оценивающим взглядом: не слишком долгим, как и полагалось, и задержавшимся лишь на меховой накидке с гербом знатного дома: вышитым голубыми нитками ястребом, хватающим миниатюрного грызуна.
— Приветствуем вас, миссис Болло, — ближайший к ней коротко кивнул. — Миледи.
Не ответив, она вошла в храм. Ощутила удушливый запах курящихся благовоний, услышала ласкающее уши хоровое пение и нарушающие его стройность посторонние голоса.
Здесь тоже было людно. Во всех храмах города уже почти неделю оплакивали жертв нападения на Иль’Прит, дочерний остров Иль’Пхора. Собирали деньги на одежду, еду и лекарства. Благое дело, пожалуй. Если бы не тот факт, что самих нуждающихся прямо сейчас стражники отгоняли пиками от крыльца храма — очевидно, чтобы те не мешали аристократам им помогать.
Перед девушкой выстроилась очередь к общему алтарю. Возле клироса, где пел детский хор, возвышалась мраморная стела с вытесанными из камня семью Титанами. Элиза слышала, что мэр Олси добивался изменения этого памятника: требовал убрать со стелы Иль’Тарт, с которым уже почти сто лет шла война, но так и не получил на это разрешения с Царь-древа. Так что часть стелы с ним просто завешивали гобеленом.
Возле общего алтаря царило оживление. Кто-то произносил молитвы, другие слушали пение, третьи разглядывали памятники или просто общались. И конечно же, именно здесь сновали храмовники, которые обхаживали гостей почти столь же усердно, как попрошайки на улице. И, похоже, с точно такой же целью.
Заметив на себе несколько взглядов, Элиза опустила голову, посильнее укуталась в накидку, и пошла вдоль деревянных скамей — подальше от алтаря. Здесь людей было меньше — в основном скучавшие служки, в ожидании, когда нужно будет убирать бардак, оставленный гостями. Хотя нашлось и несколько посетителей, причём у одной из групп даже была бутылка вина — очередное доказательство того, что взор Иль’Пхора обращён куда угодно, но только не в собственную обитель.
Миновав одного из пастырей — тот попытался заговорить с ней, но она лишь поспешила мимо, — Элиза зашла в пустой альков. Закрылась изнутри. Сделала несколько долгих вдохов.
Вещей, необходимых для молитвы она с собой не взяла — до последнего
