как она долго не могла оторвать свой взгляд от меня — это выбило меня из колеи сильнее, чем мне бы хотелось признать.
Я приложил достаточно усилий, чтобы отвергнуть каждую женщину на афтерпати после игр. Я так старался, был так хорош, в надежде, что она смотрит, что она увидит, как я меняюсь, и ее страх исчезнет. Это не работает, и тот факт, что она так сильно меня отвлекает, несмотря на расстояние, окончательно мутит и запутывает все мысли в моей голове.
Одна ночь. Одна чертова ночь с этой девушкой, и я, блин, разбит. Почему, черт возьми, я не могу избавиться от этого?
Я не знаю, что тренер видит на моем лице, но, вероятно, там поражение, потому что его взгляд смягчается.
С тяжелым вздохом он проводит рукой по лицу.
— Послушай, Картер, я вижу, что с тобой что-то происходит. Это не ты. Обычно ты более уравновешенный на льду, чем сейчас. Ты никогда не подводишь команду, но в последнее время… в последнее время твоя голова не на месте, — он похлопывает меня по плечу, будто это может меня утешить. Не утешает. — Ты должен взбодриться.
Я, блять, пытаюсь.
— Не знаю, что ты там поменял, свой распорядок дня или что-то еще, но что бы это ни было, вернись к тому, что делал раньше. Это работало на тебя. Найди Картера Беккета, которого мы все знаем и любим.
Но что, если я не люблю эту версию себя? Что если я больше не хочу быть тем Картером Беккетом?
Но все хотят именно этого, поэтому я это им и даю.
Я возвращаюсь на лед во втором и третьем периоде, и беру себя в руки. Мне удается не попасть в штрафной бокс, забить гол и отдать голевую передачу, что приводит нашу команду к очередной победе. После игры тренер счастлив, чего не скажешь обо мне, но это не важно.
— Картер! Мы можем взять у тебя интервью?
Я собираюсь проигнорировать толпы репортеров, ожидающих нас в коридоре, на нашем пути в раздевалку после окончания игры, но тренер обхватывает мой локоть, и останавливает меня.
— Он с удовольствием поболтает. Не так ли, Беккет?
Сдержать недовольный стон становится почти невозможно, так как мне в лицо тычут диктофоны и камеры, лишая меня возможности уединиться.
— В первом периоде у тебя были трудности, Картер, — говорит один из репортеров. — Похоже, тебе пришлось нелегко.
Проведя рукой по своим мокрым от пота волосам, я вздыхаю.
— Да, в последнее время я чувствую себя не в своей тарелке. Я немного не в себе, — ложь легко слетает с моего языка. — Но я пытаюсь взять себя в руки, — добавляю я с вымученной улыбкой.
— Ты собрался во втором и третьем. Что изменилось?
— Эм, я…
— Это Оливия?
Моя рука замирает на линии челюсти при упоминании ее имени.
— Простите?
— Оливия. Та девушка несколько недель назад. Вы посвятили ей свой гол и в тот же вечер вас видели танцующими вместе. Похоже, она была с вами на сборе средств для проекта «Семья», но с тех пор ее никто не видел.
Моя челюсть сжимается.
— В чем вопрос?
— Вы расстались? Вы встречались? Или она была просто очередной…
— Я не буду говорить об Оливии.
— Назовите ее фамилию? Кто она для вас? Чем она занимается?
— Невероятно, черт возьми, — я зажмуриваю глаза, мрачно смеюсь. Сделав шаг вперед, я возвышаюсь над репортером, у которого хватает наглости продолжать давить на меня. Мне не нравится, когда на меня давят, и то, как он отступает на полшага назад, сигнализирует, что он наконец-то понял. — Личная жизнь Оливии — не ваше собачье дело. Упомяните ее имя, и я гарантирую, вы узнаете, что кусаюсь я также сильно, как лаю.
Толпа расступается, когда я направляюсь в раздевалку.
— Интервью окончено.
Но на этом моя война не заканчивается. На деле же, с каждым мгновением мое разочарование, мой гнев, мое гребаное замешательство усиливаются. Я ненавижу это, и я не знаю, как это изменить.
Это не я, тренер прав. Мне нужно что-то сделать, чтобы исправить это, и сделать это быстро. Поэтому я сразу же, как захожу в бар, направляюсь к Каре.
Но Эммет опережает меня, кружит ее. Она берет его лицо в свои руки и целует его. Они вместе чуть больше года, а искра еще не пропала. Я думаю, они из тех счастливых пар, которые никогда не потеряют ее, из тех, где все становится на свои места с самого начала.
Кара откладывает телефон, прежде чем они вдвоем идут к барной стойке, и я проскальзываю на ее место. Я не очень горжусь собой, когда беру ее телефон, чтобы подсмотреть в нем номер Оливии. Возможно, удача наконец-то на моей стороне, потому что на экране уже открыта переписка со жгучей брюнеткой.
Кара: У тебя свидание с завтраком, или как?
Оливия: Да. Разве это настоящее свидание, если оно не заканчивается завтраком?
В моих ушах стучит кровь, а слова перед моими глазами вызывают в груди боль, когда я, наконец, осознаю — она движется дальше. Дальше от того, что у нас было, чем бы оно ни было, если вообще было. Потому что оно никогда не было чем-то, да? Это была просто неоспоримая химия и физическое влечение, в сочетании с глупой мыслью, что я действительно хочу отношений, что Оливия и я можем быть вместе, и это будет классно.
Какого черта я вообще решил, что это хорошая идея?
Тренер был прав. Этот новый я не работает. Мне нужно вернуться к старому Картеру Беккету. Тому Картеру сейчас было бы наплевать на это. Он бы похоронил свои чувства в чем-то горячем и влажном.
И именно это я и собираюсь сделать.
Я осматриваю бар, окидывая все эти взгляды, полные надежды, что у нас что-то получится, пока не нахожу то, что ищу.
Высокая. Блондинка. Худая. Машет мне пальцами, покачивая одним бедром в платье, которое больше похоже на остатки неудачного швейного проекта.
Полная противоположность Оливии.
— Мистер Беккет, — она проводит блестящим черным ногтем по моему галстуку, прежде чем обнять меня за плечи и запустить пальцы в мои волосы. — Разве вы не красавчик?
Мои глаза закрываются на то, что я собираюсь сделать, будто они не хотят видеть это разрушение.
— Хочешь убраться отсюда?
— Чем займемся?
Господи, у меня нет времени на это дерьмо.
— Ты знаешь, чем.
Она наматывает мой галстук на кулак и притягивает меня ближе. Аромат ее духов удушает.
— Я сделала новую татуировку, — шепчет она.
— Круто, —
