долей уверенности.
— Да, ребята все отработали как надо.
— И что, нашли отпечатки пальцев Сташевской в квартире убитого?
— Нет, — покачал следователь головой, — в квартире она все отпечатки стерла. Зато стереть их с ручки двери и со звонка забыла.
— Странная рассеянность.
— Торопилась, нервничала.
— Может быть. А что с постелью?
— С какой еще постелью?
— Мартова.
— Что с ней должно быть? Ты намекаешь на то, что Сташевская была любовницей Мартова? — Глаза Наполеонова полезли на лоб. — Но это абсурд!
— Я имела в виду не Сташевскую, а любую другую женщину.
— Куда ты клонишь? — насторожился Шура. — Думаешь, что у Мартова была любовница, с которой их застала невеста и разделалась с женихом? — Наполеонов задумался. — Именно поэтому она и согласилась без особых раздумий выйти замуж за Сташевского? Да нет, — махнул он рукой.
— Я не говорю, что его убила невеста.
— А кто?
— Ты не ответил на вопрос, что с постельном бельем Мартова? Вы его исследовали?
— Нет, — выдохнул Наполеонов. — Постельное белье было в машинке.
— Так вынули бы!
— Оно уже было постиранным.
— Прекрасно.
— Это еще ничего не значит.
— Кроме того, что покойный навряд ли затеял стирку перед смертью, Сташевской стирать белье не было смысла. И отсюда следует, что в машинку его засунула все-таки любовница.
— Но соседи не видели никакую другую женщину, кроме Сташевской.
— Сташевскую они видели не возле квартиры Мартова, а во дворе.
— Ты забываешь об оставленных ею отпечатках!
— Отнюдь! Я только хочу сказать тебе, что, раз соседи не видели Сташевскую возле двери Мартова, с таким же успехом они могли не заметить и другой приходившей к нему женщины.
— Допустим, — нехотя согласился Наполеонов.
— А что там с дверью?
— Что с дверью?
— Ее открывали отмычкой?
— Нет, только родными ключами.
— Вот видишь!
— Чего я должен видеть? — начал сердиться Шура.
— А то! Смею предположить, что Мартов не был круглым идиотом и не стал бы открывать дверь Маргарите Сташевской после ссоры с ней и прозвучавших из ее угроз в eгo адрес.
— Он мог не бояться ее.
— Мог, — легко согласилась Мирослава, — но и нарываться на скандал ему не было резона. Или ты думаешь, что он хотел устроить представление для соседей накануне своей свадьбы?
— Возможно, ты права. И кому же, по-твоему, он мог открыть дверь?
— Женщине, с которой состоял в интимной связи.
— Но никто не упоминал ни о какой любовнице Мартова! Друг-то должен был знать о ее существовании.
— Необязательно.
— Не скажи, Мартова характеризуют как человека, любившего похвастаться своими достижениями в интимной сфере.
— Он мог прикусить язык накануне своей свадьбы и вспомнить о том, что молчание может быть золотом.
— Вечно ты сбиваешь меня с панталыку, — огрызнулся Шура.
— Нужно еще раз переговорить со свидетелем, который видел девушку, которую принял за Сташевскую в день убийства Мартова.
— Он уверен, что это была она! _- возвысил голос Наполеонов.
— И тем не менее с ним нужно поговорить еще раз.
— Хорошо, завтра же переговорю.
— Я поеду с тобой.
Наполеонов, собравшись уж было отшить подругу, передумал и процедил сквозь зубы:
— Ладно, приезжай завтра утром в управление.
— Шура, а что стало с запиской?
— С какой запиской?
— Которая торчала в двери убитого в день его свадьбы.
— Свидетель, прочитав ее по телефону, выбросил в мусоропровод.
— Он не уверен, что ее написал Мартов?
— В тот момент был уверен.
— Он хорошо знал его почерк?
— В том-то и дело, что нет. Просто подумал, что никому другому не было надобности писать такую записку.
— А зачем ее было писать Мартову?
— Чтобы проинформировать невесту.
— Он мог позвонить ей.
— Не все захотят разговаривать с девушкой, которую бросают.
— Даже трус мог послать эсэмэску.
— Тогда никому это не пришло в голову.
После этого разговора Наполеонов, решивший было заночевать у друзей, засобирался домой.
— Куда ты поедешь на ночь глядя? — попыталась остановить его Мирослава.
— Нет уж, дома я высплюсь лучше.
— Как хочешь, насильно мил не будешь.
— Вот именно, — проворчал он.
Когда Морис провожал Шуру до его машины, снабдив гостинцами для Софьи Марковны, Наполеонов не утерпел и высказался:
— Умеет Славка испортить даже самым чудесный вечер.
— Шура, она не нарочно, — попытался заступиться за Волгину Миндаугас.
И тут же получил в ответ:
— Оба вы с ней два сапога пара?
Морис успел скрыть промелькнувшую на его губах улыбку:
— Ты несправедлив. Просто Мирослава хочет докопаться до правды.
— Знаем, знаем, как же, тоже ученые. Я твой друг, но истина дороже.
Миндаугас ничего не ответил. Но, вернувшись в дом, он сказал Мирославе:
— Шура обиделся на нас.
— Ничего страшного, — беззаботно отозвалась она, — не в первый и не в последний раз.
— Я думаю, что он решил, будто мы заманили его в ловушку.
— Угу, после чего накормили, напоили, хотели спать уложить, а он, выпутавшись из силков, удрал от нас.
Как же, выпутаешься из ваших силков, — ироничная улыбка дрогнула в уголке рта Миндаугаса, — завтра вы его загоните в угол окончательно.
— Не преувеличивай.
На следующее утро Мирослава выехала из дома пораньше, так что Шуру она перехвалила у крыльца здания Следственного комитета.
— Ты уже здесь? — произнес он без особой радости и отчего-то спросил: — И чем вы там вчера без меня вечером занимались?
— Рассматривали свадебные фотографии.
— Какие свадебные фотографии!?
— Сташевского и Андреевой.
— Зачем?
— Мало ли, — отозвалась она неопределенно, — вдруг пригодится.
— Понятно, — решил подколоть Шура подругу детства, — тренируетесь с Морисом, как организовать собственную свадьбу?
Мирослава ничего не ответила, только улыбнулась.
А Шура поежился. Очень уж белозубая улыбка подруги напомнила ему оскал голодной волчицы, наметившей себе жертву.
«И черт меня дернул вчера язык распускать», — подумал он про себя сердито, но, как ни странно, гнетущее чувство, мучившее его вчерашнего вечера, начало рассеиваться безо всякой причины. Хотя, может быть, причина все-таки была, и скрывалась она в уверенном спокойствии Мирославы.
Свидетель удивился повторному появлению следователя на пороге своей квартиры, да еще в компании, как ему показалось, очень красивой девушки.
— Здравствуйте. Гаврила Семенович. — проговорил Наполеонов. — извините, что приходится снова вас тревожить.
Хозяин квартиры Гаврила Семенович Старков поздоровавшись, ответил, что ничего против еще одной беседы с полицией не имеет.
— Но я вроде бы все сказал в прошлый раз, — добавил он.
— Да вот у моей коллеги возникла к вам еще парочка вопросов, знакомьтесь. Мирослава Игоревна Волгина, детектив.
О том, что Мирослава детектив частный, Наполеонов упоминать не стал.
— Очень приятно. Гаврила Семенович Старков. Да вы проходите, чего на пороге стоять.
— Спасибо.
Мирослава, к удивлению Наполеонова, не отказалась от предложенного Старковым чая и мило беседовала с мужчиной минут десять на разные темы. А
