не разговаривают с императрицами, но Елизавета не обиделась. Она был талантливой актрисой, изощренной в интригах, поэтому мило улыбнулась, что означало, что её чувства к нему неизменны, но маскарад не место для политических объяснений.
Шетарди был обнадежен, но вскоре узнал, что Россия решительно отказалась от посредничества Франции в мирных переговорах. Франция, согласившись посредничать в делах Елизаветы, испортила отношения с Пруссией. Фридрих II заявил французам: если вы «дружите» с Россией, то я «подружусь» с Австрией – своей вечной противницей.
Великим интриганом и виновником всех бед Франции был Бестужев, который коварно заявил, что Россия просила Францию только о «доброй услуге», хотя вся Европа знала, что о посредничестве. Более того, он сначала взял деньги от французского короля, а потом с невозмутимым видом вернул ему 15 тысяч ливров.
Но деньги, полученные Бестужевым, не были взяткой. Такие посреднические услуги в XVIII веке были узаконены дипломатическими отношениями. Русские платили иностранным министрам, они платили русским, получая обоюдную выгоду. Были и настоящие – тайные взятки, но редко.
В сложившейся ситуации Шетарди попросил Париж выслать ему отзывную грамоту, которая пришла очень быстро. Но в этот момент Елизавета резко изменила отношение к Шетарди. Он опять стал партнером в картах и желанным собеседником, которого она принимала в любое время, но уже не как дипломата, а как приятное ей частное лицо.
В беседе с ним она ругала Бестужева: и характер отвратительный, и политика его непонятна, и вообще «он зашел слишком далеко». Но главный смысл всех этих реплик заключался в одной политической фразе: «Пока я жива, я никогда не буду врагом Франции. Я слишком многим ей обязана». Это было желание примирения и продолжения добрых отношений с Францией.
Поэтому она попросила Шетарди отложить на некоторый срок свой отъезд и сопровождать ее на богомолье в Троице-Сергиеву лавру, и он согласился. Паломничество заключалось в том, что они шли пешком за каретой, потом карета доставляла паломников на ночлег на постоялый двор или прямо в поле, где раскидывали шатры. На следующий день карета возвращала их на оставленное место, и опять они пешком по направлению к святыне.
Алексей Разумовский тоже принимал участие в поездке, но «не светился». Шетарди казалось, что паломниками были только он и императрица. Елизавета была весела, ласкова и все время твердила о любви к Франции, которая «имеет таких сынов». Шетарди, как дипломат, пытался говорить о деле и внушить императрице мысль о необходимой отставке вице-канцлера, но она закрывала ему рот. Это означало: паломничество не время для политики, о делах – в Москве…
И в Москве разговор состоялся. Валишевский пишет об этой встрече: «Чтобы нанести решительный удар, о котором он заранее так храбро хвалился в Версале, Шетарди заимствовал у Бестужева обычное для вице-канцлера оружие и раздобыл письмо маркиза Ланмари, французского посланника в Стокгольме, в которое вставил сфабрикованное им самим известие, что прусский король, действуя совместно с Бестужевым, хочет завладеть Курляндией и восстановить на престоле Иоанна Антоновича.
Елизавета испуганно смотрела на него.
– Вы имеете доказательства?
Он не имел доказательств и понял, что сделал ошибку. В лице своей подруги сердца он хотел говорить с императрицей и вдруг действительно увидел в ней императрицу, высокомерную и недоступную. Её ответ прозвучал сурово, как приговор:
– У нас не обвиняют людей, не доказав их преступления».
Однако Елизавета простила Шетарди и его «недозволенные речи». Он уехал из Петербурга обласканный и увез с собой денег и подарков не менее чем на 150 тысяч рублей. В отличие от Франции он не победил, но и не проиграл. Вручая ему орден Святого апостола Андрея Первозванного, Елизавета шепнула ему: «Чтоб позлить Бестужева».
Швеция в войне была разгромлена, и шведы стали просить мира, а несчастный генерал Буденброк предстал перед военным судом в Стокгольме и был расстрелян. Чтобы удовлетворить русских, шведы объявили наследником престола герцога Голштинского, который давно жил в Петербурге и принял православную веру. В результате торга мир со Швецией был заключен, и в июне 1743 года к России отошла половина Южной Финляндии с городами и крепостями с условием, что герцога Голштинского Петра Федоровича не будут звать на престол.
Так итальянско-французский авантюрист Шетарди, вместе с врачом Лестоком, стал ангелом и демоном Елизаветы, но одновременно ангелом для России и демоном для Франции.
Павел I
В ночь с 5 на 6 ноября 1796 года в Санкт-Петербурге неожиданно, не сделав никаких распоряжений о наследнике, скончалась императрица Екатерина Великая. По существовавшему закону о престолонаследии, император имел право назначать наследника по своему желанию. Неофициальное желание Екатерины было давно известно: она хотела видеть на троне своего внука Александра, которого обучала и готовила к этой роли.
Но официального завещания, составленного в его пользу, найти не смогли или не захотели, а сам 15-летний Александр не высказывал активного желания царствовать. У Екатерины был законный сын, отец Александра великий князь Павел Петрович. Он приехал в Зимний дворец посреди ночи с сотней солдат гатчинского полка и сразу прошел в спальню к матери, чтобы убедиться, что она действительно при смерти.
Его вступление во дворец походило на штурм. Расставленные повсюду караулы в немецких мундирах вызывали шок у придворных. Императрица была еще жива, а в это время наследник Павел и Безбородко, запершись в её кабинете, жгли в камине какие-то бумаги.
Горожане, собравшиеся на площади под окнами дворца, и солдаты в казармах скорбели о кончине «государыни» и радовались, узнав, что царем станет Павел. Но придворных императрицы это насторожило. Они говорили: «Пришел конец всему: и ей, и нашему благополучию», потому что понимали: Павел ждал этого момента 34 года.
Еще в 1754 году, когда у дочери Петра I русской императрицы Елизаветы Петровны родился внучатый племянник Павел, Елизавета была обрадована этим, а отец ребенка великий князь Пётр Федорович и его мать великая княгиня Екатерина Алексеевна, – нет, они понимали, что с рождением сына их слабые надежды на российский престол рушатся.
После этого её взаимоотношения с сыном превратились в борьбу за власть, а Елизавета разжигала этот конфликт и только в конце своего царствования изменила отношение к Екатерине, которая уже превратилась в важную политическую фигуру при русском дворе, оценив ее работоспособность и организаторский талант.
Ретроспектива-версия
Появление на свет Павла было окутано завесой тайны и секретности. Он даже не был похож ни на одного из представителей дома Романовых. Даже его мать Екатерина не испытывала к нему теплых чувств. Она была для него не ангелом, а злым демоном. Павел считал своим отцом супруга
