— Не сейчас, Хэдли, — решительно мотнул головой доктор Фелл. — Ради бога, не сейчас!
— Что значит «не сейчас»? Миллер мне говорит…
Доктор Фелл поднялся на ноги, величественными жестами призывая к спокойствию и молчанию. Он как бы игнорировал Хэдли, отметал его, притворялся, будто суперинтендента просто не существует. И снова заговорил с Диком Маркемом.
— Когда я впервые вошел сюда, — сообщил он, — то заметил… э-э-э… что здесь жарковато. Хр-рмп. Да. И действительно. Я раздвинул шторы на окнах. Только жара, увы, не единственная причина раздвигать шторы на окнах, которые, заметьте, открыты. Пожалуйста, осмотрите их.
Его громкий голос начинал звучать все быстрее, и у Дика сложилось фантастическое впечатление, что доктора Фелла меньше всего на свете интересуют окна как таковые. Доктор Фелл говорил в окна, говорил из окон, старался, чтоб голос был слышен, чтоб разносилось каждое слово.
— Посмотрите на окна, — настаивал он.
— Слушайте! — крикнул Хэдли.
— Что такого в этих окнах? — спросил Дик.
Три мужских голоса как бы накладывались друг на друга.
— Это, как вы видите, обыкновенные окна с подъемными рамами. Такие, как дома у вас, у меня и у Хэдли. Вот эта рама поднята. Когда окно не заперто, как сейчас, то, заметьте, шишечка на штыре железного шпингалета расположена параллельно оконным стеклам и рамам. Теперь предположим, дорогой мой мальчик, что я хочу запереть окно?
Именно тут Дик вдруг увидел, что Лесли Грант в комнате нет.
Она не вернулась, когда пошла открывать Хэдли. Суперинтендент с твердым мрачным лицом сероватого цвета стоял в такой позе, словно намеревался схватиться с дьяволом врукопашную. На Дика вновь разом нахлынули подозрения, которые, по его мнению, успешно удалось разогнать…
— Доктор Фелл, — вымолвил он, — где Лесли?
Доктор Фелл прикинулся, что не расслышал. А может быть, и не расслышал.
— Предположим, мой дорогой мальчик, я хочу запереть окно? Тогда надо взяться за шишечку на штыре железного шпингалета, потянуть вниз и повернуть налево… Вот так вот! Шишечка точно ложится в прорезь и стоит под прямым углом к раме: окно заперто.
— Доктор Фелл, где Лесли?
— Видите, мой дорогой мальчик, шишечка теперь повернута в сторону от меня? А потом…
Он умолк, не видя необходимости продолжать. Ибо в последний раз в этом деле с сокрушительным грохотом, от которого содрогнулся весь дом, грянул выстрел. Доктор Фелл, крупное красное лицо которого в довольно жутком виде отражалось в сверкающем темном оконном стекле, не оглянулся. Трое мужчин секунду-другую стояли как парализованные. Потом Дик медленно поднял глаза к потолку.
Он знал, откуда донесся выстрел. Выстрел раздался в спальне Лесли, прямо наверху.
— Вы, проклятый дурак! — завопил Хэдли, более чем подозрительно глядя на доктора Фелла. — Все-таки допустили, чтоб это случилось!
Толос доктора Фелла, отвернувшегося к окну, звучал глухо:
— Да, допустил. Помоги мне Бог.
— Самоубийство?
— Думаю, да. Понимаете, не было иного выхода.
— Нет! — крикнул Дик Маркем. — Нет!
Он не знал, сможет ли сдвинуться с места — ноги стали ватными, — и глазам своим не верил. Образ Лесли, мысли о Лесли, о том, как он любил ее и продолжал бы любить, пока… вновь прогремела железная фраза: «Пока смерть не разлучит нас»… все это обуревало его и сводило с ума.
Потом он понял, что бежит к двери.
Хэдли тоже побежал, распахнул створку, они столкнулись в дверях, но происходило все это в такой пустоте, что Дик даже не слышал слов суперинтендента.
В холле горел яркий свет. Берт Миллер с необычной для столь медлительного человека скоростью уже взбирался по черной лестнице. Шагов Берта не слышалось на лестничном ковре, или, возможно, Дик Маркем потерял способность что-либо слышать.
Словно во сне, среди слившихся красок и бликов света, он бежал вслед за Хэдли по лестнице. Они увидели Берта Миллера, стоявшего с открытым ртом у запертой двери спальни Лесли. Миллер с Хэдли тихо переговаривались.
— Дверь заперта, сэр.
— Так взломайте!
— Не знаю, сэр, имеем ли мы…
— Ломайте, я вам говорю!
Дверь была тонкая. Миллер отступил назад, расправил широкие плечи. Потом осмотрел дверь, принял другое решение, встав в позу футболиста, готовящегося нанести удар. Дик Маркем отвернулся. И даже не услышал, как сапог Миллера сорок второго размера грохнул в дверь чуть ниже ручки.
Ибо по лестнице медленно, тяжело шествовал доктор Фелл, опираясь на палку с ручкой-костылем. А перед ним легко бежала Лесли Грант.
Она замерла на месте, схватилась за лестничный столбик, широко открыла глаза.
— Дик! — крикнула Лесли. — Боже мой, что с тобой?
Трах! — во второй раз ударил сапог Берта Миллера в дверь.
— Что с тобой, Дик? Почему ты на меня так смотришь?
Трах! — грохнул сапог Миллера.
Доктор Фелл, страдальчески сделав несколько последних шагов и остановившись, чтобы отдышаться, первым понял подспудные мысли Дика. Рассеянный взгляд доктора сосредоточился, перебегая с Лесли на Дика Маркема и обратно. Рот под разбойничьими усами открылся, голова запрокинулась, продемонстрировав второй подбородок.
— Небесное воинство, дорогой друг! — произнес расстроенный Гаргантюа. — Неужели у вас сложилось впечатление… неужели вам пришло в голову…
Трах! — в последний раз ударил сапог Миллера. Замок не устоял, тонкая дверь поддалась, отлетела, ударившись в стену с такой силой, что сорвалась с нижней петли.
Дик не ответил доктору Феллу. Он схватил Лесли, обнял так крепко, что она вскрикнула, едва не задохнувшись.
Они слышали скрип башмаков доктора Фелла, который медленно шел по коридору к стоявшему на пороге взломанной двери Хэдли. Хэдли, Миллер и доктор Фелл смотрели в спальню. Изнутри лился свет, окрашенный легким оттенком, выплывал пороховой дымок. Доктор Фелл развернулся и заскрипел обратно.
— Полагаю, вам лучше пойти посмотреть, — сказал он. — Лежит почти на том самом месте, где, должно быть, лежала мисс Синтия Дрю, когда вы ее обнаружили, сбитую с ног…
К Дику вернулся дар речи.
— Синтия? Значит, все-таки Синтия?
— Упаси боже, нет! — вскричал доктор Фелл.
Выразив взглядом искреннее изумление подобным предположением, доктор Фелл схватил Дика за плечо и повел по коридору к яркому свету, лившемуся из спальни. Хэдли с Миллером уступили дорогу.
Доктор Фелл жестом велел Дику войти.
Чистая, красивая спальня, шторы на передних окнах широко распахнуты в летнюю ночь, кругом полный порядок, не считая распростертой у спинки кровати фигуры, не считая автоматического пистолета 38-го калибра, лежавшего рядом, не считая пятна, расплывавшегося на груди, из которой слабо, со свистом исходили последние вздохи.
