которого не могут обойтись обе стороны». Сначала для Энценбергера важнее всего была его коммерция: он обменивал нацистскую атрибутику и утварь на американские сигареты, а сигареты – на новый товар – значки, кортики, мундиры и даже оружие, становясь при этом все богаче. Одно время он хранил в подвале родительского дома 40 тысяч сигарет. При цене от десяти марок за штуку это означало 400 тысяч рейхсмарок – баснословный капитал для шестнадцатилетнего юноши.[210][211]
Торговля символами двух миров – золотые значки членов нацистской партии в обмен на Lucky Strike – обострила его чувства и ум. Через одиннадцать лет он мгновенно прославился своим поэтическим сборником «Защита волков». В этом сборнике Энценбергер обрушился с критикой на ягнят – маленьких людей, испытывающих страх перед любой ответственностью, «не желающих учиться, предоставивших мышление волкам». Сам же юный Энценбергер гордо балансировал на изломе истории, как канатоходец в коротких штанишках. Это был опыт на всю жизнь. Йорг Лау пишет о том, какую выгоду поэт извлекал из жизни в условиях разрухи: «Сейчас и без школы можно многое узнать о политике и обществе. Например, то, что страна без полноценного правительства имеет свои приятные стороны. Что в отсутствии порядка может быть много хорошего. На черном рынке быстро понимаешь, что капитализм всегда дает лишние шансы находчивым людям. Что общество – это такая система, которая сама способна организовать себя без приказов сверху, без управления. В условиях разрухи многое узнаешь об истинных потребностях людей. О том, что люди могут быть изворотливыми и что лучше не полагаться на их пресловутые убеждения… Одним словом: несмотря на нужду и лишения, это прекрасное время, если ты молод и любознателен, – краткая, мимолетная эра анархии».[212][213]
Американские и советские солдаты и граждане Германии на черном рынке в Берлине, 15 августа 1945 года. Зигфрид Ленц свидетельствовал, что черный рынок – это место, где происходят «сцены, полные рискованной и замысловатой поэзии», а также «беспримесного сюрреализма»
Черный рынок как школа гражданственности
Если человек не получает в нормальных магазинах то, что ему нужно, он ищет этот товар где-нибудь в другом месте. Любые ограничения рынка автоматически порождают черный рынок. У немцев было достаточно времени, чтобы к этому привыкнуть: об этом позаботились Первая и Вторая мировые войны. Они уже были во всеоружии ловкости и изворотливости, когда после капитуляции черный рынок принял совершенно новые черты и масштабы. Если раньше немцы торговали друг с другом – например, солдаты во время отпуска загоняли соотечественникам свои трофеи из Франции или Голландии, – то теперь на сцене появились новые актеры: солдаты оккупационных войск и displaced persons, сделавшие черный рынок местом волнующих встреч с экзотикой. Чем больше здесь вращалось людей, которые еще вчера были смертельными врагами или рабами, а теперь задавали тон и определяли параметры торговли, тем более зловещими и вместе с тем притягательными становились рынки. Ведь эти чужаки значительно расширили ассортимент предлагаемых товаров, включив в него вожделенные вещи, за которые многие готовы были душу отдать: шоколад Hershey’s и Bommel, крекеры Graham и Jack, печенье Oreo, шоколадные батончики Snickers и Mars, виски Jack Daniels и Fitzgerald, стиральный порошок Ivory Snow… Все это было из фондов благотворительных организаций для помощи беженцам ЮННРА и из супермаркетов американской армии. Побежденные шли на черный рынок как торговые партнеры – они ведь тоже могли кое-что предложить. А иногда просто поглазеть, сориентироваться на этом пестром базаре, где можно было много чего узнать и понять. В сущности, абсурдная ситуация: победители и побежденные, преступники и жертвы нелегально встречаются, чтобы, если повезет, провернуть выгодную сделку. Правда, обменный «фонд» был структурирован чрезвычайно асимметрично. Одни располагали обычными товарами, которые в результате рационирования продуктов вдруг приобрели баснословную ценность: сливочное и растительное масло, маргарин, мука, шоколад, апельсины, коньяк, бензин, керосин, нитки. Другие предлагали остатки былой роскоши: часы, украшения, фотоаппараты, столовое серебро. Некогда ценные или даже драгоценные вещи, которые вдруг – оттого, что желудок урчит от голода, – стали дешевле бутерброда. Если у человека живот подвело и он выменял фотоаппарат «Лейка» на две палки копченой колбасы, он мог радоваться, что провернул удачную сделку. Но стоило ему утолить голод, как его начинало мучить чувство, что он стал жертвой подлого обмана. Черный рынок стал для многих юдолью печали, где они теряли одну за другой все фамильные ценности, получая взамен вещи, которые раньше были им абсолютно безразличны. Они уподоблялись главному персонажу сказки «Счастливый Ганс», только в депрессивном варианте: тут золотой слиток тоже обменивали на лошадь, лошадь – на корову и в конце концов на точильный камень. С той лишь разницей, что, в отличие от Ганса, они теряли свое счастье мгновенно и навсегда. В то время как одни на черном рынке утоляли свой голод, становясь все беднее, другие набивали карманы деньгами. Американские солдаты удесятеряли свое жалованье, продавая привозимые для них из Америки продукты. Дело было поставлено с размахом: торговали огромными партиями, целыми пароходами, благодаря четко отлаженной системе распределения – от морских причалов до казарм. В этом участвовали представители почти всех воинских званий. Тем же способом, но в гораздо более скромных масштабах действовали британцы, французы и русские.
Немецкие скупщики краденого не уступали им в организованности. На черном рынке можно было достать нелегально приобретенные промышленные и ремесленные товары, которые торговцы и производители утаивали от официального рынка. Так, например, в марте 1948 года брауншвейгская полиция обнаружила между стен в одной торговой организации 28 тысяч банок мясных консервов. В Гамбурге конфисковали 31 тысячу литров вина, 148 тонн фруктов и 15 тонн кофе. И это лишь крохотная доля того, что ежедневно реализовывалось на черном рынке. В этой сфере вращались и настоящие уголовники, не останавливавшиеся ни перед какими преступлениями. Стоит также упомянуть массовую подделку продуктовых карточек или ограбление пунктов их выдачи. На черном рынке их предлагали пачками. Это был весьма популярный подарок ко дню рождения – предтеча сегодняшних подарочных купонов. Чтобы добыть такой «товар», приходилось иметь дело с более чем сомнительными типами, контролировавшими черный рынок. В шикарных костюмах (часто диссонировавших с их деятельностью), с неизменной сигаретой в зубах, в начищенных до зеркального блеска ботинках, в шляпе, небрежно сдвинутой на затылок или, наоборот, надвинутой на глаза, элегантные с головы до ног, они разгуливали по городу, охотно делясь соответствующей информацией с потенциальными клиентами, всегда готовые «выручить» их и приобрести интересный товар любых видов и сортов.[214]
Мальчишки с черного рынка в Берлине с гордостью демонстрируют самую стабильную валюту – Lucky
