– Когда-нибудь я покажу тебе северное сияние, – пообещал Ард, ведя меня вдоль пустой улицы.
Я недоверчиво усмехнулась. Но Рихард не шутил. Приобняв за талию, прижал меня к боку и коснулся губами волос. Я шла рядом с ним и дышала прохладной белой ночью угрюмого города, давшего мне пристанище и покой в момент, когда я больше всего в этом нуждалось.
– Ты веришь в любовь с первого вздоха? – спросила у Арда после того, как мы какое-то время шли молча.
– Нет, – не колеблясь, ответил он.
Мне стоило именно этого и ожидать. Услышав шуршание у ног, опустила взгляд. С пригнанной ветром обёртки на меня смотрела щекастая девочка с завязанным под подбородком платком. Подняв бумажку, я отнесла её в ближайшую урну. Эта девочка напомнила мне о далёком-далёком дне.
Как, оказывается, странно устроена память. Мне вдруг вспоминались моменты, которым я никогда не придавала значения. Теперь же меня поражало, как я могла забыть, как могла ни разу не вернуться в некоторые из моментов. Прошлое. Только после мы начинаем ценить его. Да и то не каждый из нас.
– Хочешь сказать, что полюбил меня не с первого взгляда? – улыбнулась, вспоминая одну из встреч в студенческой столовой.
– Даже не со второго.
Он помнил. Я прочитала это в его глазах. Протянутые между нами невидимые нити становились всё крепче. Почти перетёршиеся за время непонимания, разлуки, изъеденные обидами, они как живые срастались. Крошечные частички переплетались заново уже затем, чтобы больше никогда не истончиться.
– Я уронила её не специально, – живо воскликнула я. – Я тебе серьёзно!
– Да ладно. Ты уронила её прямо мне под ноги.
– Это было случайно, – запротестовала, смеясь.
– Чему угодно поверю, только не этому.
Я лукаво посмотрела на него из-под ресниц. Такая же щекастая девочка с завязанным под подбородком платком. Маленькая шоколадка, которую я собиралась съесть, запивая дешёвым растворимым кофе. Уже раскрытую, я положила её на столик, но в тот момент, когда мимо с подносом в руках проходил Ард…
– Хорошо, – со вздохом призналась я. – Это было специально.
– Я это всегда знал, – он ничуть не удивился.
– Мы с тобой постоянно сталкивались. То в очереди, то ещё где-нибудь. А ты… Ты на меня внимания не обращал. Вообще никак. Я уже и так, и этак…
Мне вдруг опять стало смешно. Щекастая девочка тогда пришлась как раз кстати. Не успев остановиться, Рихард поставил ногу ровнёхонько на мою шоколадку. И опять память подбросила мне миг, когда он, убрав ботинок с изображения знаменитой девочки, посмотрел мне в глаза. Стала ли я его именно тогда или это произошло ещё раньше? Тогда он поднял шоколадку и положил её на край стола. Я чуть от возмущения не задохнулась. Ни извинений, ни предложения купить новую.
Зато на следующий день на столике моём появилась коробка.
– Кажется, вчера я испортил тебе обед, – сказал тогда Ард.
– Вообще-то, это был завтрак.
Тогда он сел за мой столик. А потом… потом полетели дни и недели. Прошло семь лет, и щекастая девочка напомнила о себе приветом из прошлого.
– Кто тебе сказал, что не обращал? – вдруг спросил Ард негромко. – Это не было любовью, Крис. По крайней мере, любовью с первого взгляда. Но знаешь… Я всё ещё помню платье, в котором увидел тебя в первый раз.
– Помнишь платье? – повторила поражённо.
– И ленту в твоих волосах. У тебя была широкая красная лента и дурацкий брелок на сумке. Ты разговаривала с подругой, а потом повернулась и…
– И разве это не любовь с первого взгляда? – тихонько спросила. Облизала губы, боясь, что снова не сдержу дурацкие слёзы. Та лента до сих пор лежала в шкатулке с мелочами, а брелок… Брелок я не помнила. Я не помнила, а Ард помнил.
– Нет, – намотал локон моих волос на палец и выпустил. – Не любовь. Это… это было что-то другое. Что-то, из чего родилась любовь.
Я не нашла, что ответить. Рихард провёл пальцами по моей руке, нашёл ладонь и, сжав, повёл меня дальше по улице. Мы шли молча, и в этом молчании было такое умиротворение, такая нега, что ни один не спешил его нарушать. Чуть позже, выйдя на Невский, мы взяли кофе и свежие, только что испечённые, круассаны с сыром. Дошли до Казанского собора и остановились напротив.
– Держи, – кинула я маленький кусочек круассана подскочившему ко мне воробью.
– Сейчас налетят, – проворчал Рихард, глядя, как тот, схватив корочку, взялся за дело.
– Всё равно больше ничего нет.
Кофе тоже кончился. Несколько туристов остановились напротив собора, чтобы сделать фотографии. Я прищурилась, глядя, как занимается рассвет. Зевнула. Несмотря на усталость, возвращаться мне не хотелось. Разве что затем, чтобы присесть на постель рядом с дочерью зная, что Рихард стоит рядом. Чтобы шёпотом спеть ей колыбельную, а потом, поцеловав, раствориться в её отце и, засыпая, сказать ему, что я его люблю.
Ард сделал жест, чтобы я встала там, где никого не было. Навёл камеру телефона. Посмотрел на дисплей и подозвал меня.
– Что там? – подошла и, взяв телефон, потрясённо ахнула.
Я стояла на фоне величественного собора, а рядом, освещённый чудесным образом пронзившим небо солнечным лучом, в небе летел белый голубь.
– Пойдём домой, – моя рука в руке Арда.
– Пойдём.
Мы прошли дворами, улочками, которых я ещё не видела. В сезон белых ночей Санкт-Петербург начисто лишался ощущения времени. Многие кофейни работали круглые сутки, туда-сюда сновали экскурсионные автобусы с вертящими головами по сторонам туристами, по Неве и каналам рассекали теплоходы.
Я остановилась у заграждения набережной, подставила лицо ветерку. Ард потянул меня назад и, развернув, не говоря ни слова начал целовать.
– Ненормальный, – шепнула ему в губы. И сама такая же ненормальная, пьяная от счастья, порывисто ответила ему.
Схватилась за его рубашку, раскрыла губы. Изнывала в его руках, готовая на всё. На любые безумия.
– Ард… – застонала тихо.
Вдали раздался гул. Очередной теплоход. Шуршание…
– Говорят, что белые ночи – чертовски романтичное время. Знаешь, я…
Внезапно пространство разорвал гудок, холод обжёг руки, хлестнул по ногам.
Я взвизгнула. Рихард громко выругался, пытаясь стряхнуть воду с рубашки. Шум был совсем близким, только раздавался он не от воды.
Поливочная машина. Медленно, похожая на неповоротливое животное, она катилась вперёд, выплёскивая на асфальт воду.
– Вам остыть надо, ребят, – высунулся из окна мужик лет под сорок. – Тащи её домой! – это предназначалось исключительно Арду. – Давай, дружище! Не подкачай!
Машина снова загудела, фары мигнули красным, и поливалка покатила дальше.
