не так. Были ссоры, даже скандалы, после которых оставался неприятный осадок, мешавший до тех пор, пока мы не мирились, что обычно происходило в постели. В этот раз ссора грозила затянуться до вечера, потому что я спешил в порт — надо было встретить прилетающего во «Внучку» Серегу, и я не мог задерживаться даже ради девушки с зелеными глазами.
Она не вышла проводить меня (несмотря на то что я намеренно громко и долго топтался в прихожей), и я ушел. Броневик приветливо распахнул тяжелую дверь, приглашая в пропахший табаком и перегаром салон «Фольксвагена». Охрана была все та же — Дима, Андрей и Саша. За рулем сидел «Кефир», по опухшему лицу которого я легко вычислил источник витающих в салоне миазмов. Впрочем, это было не впервой…
— Боря, — начал я, раздраженно подумав, что никакие разговоры на «Кефира» не действуют в принципе, — может, хватит перед сменой нажираться?
Сказано было грубо но, учитывая мое состояние, я был еще вполне корректен.
— А?! — «Кефир» повернул ко мне свое опухшее лицо.
— Чего а? Прекрати бухать перед работой! Весь броневик провонял!
— А, это, — пробурчал «Кефир», бросив быстрый взгляд на Сашу, ставшего после увольнения Сени старшим в моей группе, — так это, — «Кефир» почесал затылок, — вчера на поминках был. Ну, и того…
Я смотрел на него, чувствуя, как во мне плещется нерастраченная на Майину выходку обида, и понимал, что этого дядю не изменить. Ни уговоры, ни угроза увольнения не заставили бы его прекратить пить водку, которую, по словам Димона, он мог хлестать ведрами. Насчет ведер были определенные сомнения, но слово «хлестать» подходило как нельзя лучше.
— В общем, так, — я сделал паузу, прогоняя видение рассерженной Майи, — еще одни такие «поминки», и я попрошу заменить тебя. Все понял?!
— Да уж, не дурак, — проворчал «Кефир», и обиженно раздавил педаль газа.
В порт мы ехали в полном молчании, что вполне устраивало. Я думал о Сереге и его странном визите в столицу. Он не очень любил самолеты, страшно боялся высоты, и лишь что-то важное могло заставить его лететь в Москву, выполняя функции курьера. Вспомнив, как он спрашивал о каком-то «карманном банке», где, якобы, можно купить валюту значительно дешевле, чем у армян, я почувствовал раздражение. Я хорошо ориентировался в московских «обменках», и было досадно, что о новоявленном «Клондайке» мне рассказал живущий за тысячи километров от Москвы человек.
С другой стороны, если это действительно так, какого хрена мы должны «затариваться» у армян, ежедневно, как выразился Поляк, теряя на этом тысячи долларов? Бизнес есть бизнес, и никакие дружеские отношения с Арменом не имели, ровным счетом, никакого значения. Дружба дружбой, а денежки врозь. Впрочем, надо было еще проверить, насколько информация о демпингующем банке соответствовала реальности — частенько случалось, что по причине необходимости наличных многие банки дешево сбрасывали валюту, что вызывало резкий ажиотаж, который тут же спадал, как только банк набирал требуемую сумму рублей.
Возможно, находившийся в Сокольниках банк тоже проделывал подобные штуки, но я сомневался, что такое случалось каждый день — ну, какой дурак, без необходимости будет продавать в убыток? Однако проверить не мешало, и именно поэтому, оставив молодую красавицу жену, Серега летел на так нелюбимом им воздушном транспорте…
…Я встретил его у трапа. Подхватив одну из двух набитых рублями сумок, я помог донести их до стоявшего неподалеку броневика, войдя в который Серега сразу с подозрением уставился на меня.
— Бухаете, что ли? — спросил он, глядя на меня, словно это мои похмельные пары отравили атмосферу салона броневика.
Я не собирался «закладывать» «Кефира» и поэтому просто пожал плечами. Пусть думает, что ему показалось. «Кефира» за рулем не было, и я посмотрел на Диму.
— Где Боря?
— Живот прихватило, — усмехнулся Димон и, взглянув в маленькое окошко, добавил, — вон он, бежит уже.
Я увидел, ковыляющего к машине «Кефира» — на бег это походило с большой натяжкой но, так или иначе, вскоре «Кефир» уже сидел за рулем. С мученическим выражением он закрыл дверь, и мы поехали, держа направление в центр.
Помолчав некоторое время (видимо, отходя от полетных перегрузок и привыкая к московскому, далекому от сибирского воздуха смогу), Серега повернулся ко мне.
— Узнал что-нибудь?
Я понял, что он имеет в виду тот самый «банчок», но ответить было нечего — никто из тех, кого я спрашивал, ничего о нем не знал. Ни армяне, ни татары (одни из самых крупных валютчиков), ни «студенты» (валютчики из МГУ) ничего нового мне не сообщили. Армен слышал, но он работал только с проверенными банками, «студенты» сказали, что им плевать, кто и как продает, Искандер ответил, что «банков много, а он один». Возможно, он был обижен за то, что я предпочитал покупать у армян, и поэтому не захотел со мной откровенничать, может, по другой причине, так или иначе, я ничего не узнал.
— А сам-то, от кого слышал?
— «Кореец» там берет, — Серега нахмурился и добавил, — вчера на 20 рублей дешевле банковал, скотина! Зря ты с него не взял тогда больше! Надо было разорить козла!
Мне показалось, что-то не стыкуется. «Кореец» наш конкурент, и я сомневался, что он стал бы делиться такой выгодной точкой.
— И зачем он рассказал тебе о «рыбном» месте?
Серега хитро подмигнул мне.
— А он и не рассказывал.
— Как же ты узнал?
— Промышленный шпионаж, — таинственно ответил бывший учитель истории в колонии для несовершеннолетних.
Шпионаж! Мы следили за конкурентами, они следили за нами, мы мечтали избавиться от них и захватить монополию в сибирском регионе, они мечтали о том же. При этом никакой вражды (по крайней мере откровенной) не было, и случалось, мне даже приходилось везти в порт и своего курьера, и посыльного Хвана, когда у них случались проблемы с охраной. Я не говорю уже о том случае с МММ, когда мог просто отказать «Корейцу», избавив тем самым нашу компанию от главного конкурента. Можно долго перечислять все странности нашей дружбы, но главным было то, что никто никогда не пытался подставить другого, а шпионаж считался самым обычным делом.
— А твой шпик не сказал, кто там заправляет? К кому обращаться?
— Нет, — Серега помолчал, глядя в узкое окошко маленького броневика, и сказал, — но у нас есть номер телефона.
— Рано еще, — сказал я, посмотрев на подаренные Майей часы, которые показывали начало девятого, — может, заедем куда-нибудь перекусим?
— Можно, — кивнул Поляк, — а то после самолетной еды…
Он не договорил, но это было ни к чему — я прекрасно знал, что за «корм» разносят
