Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
— Когда мы обращаемся за помощью к дьяволу, чтобы сделать мужчину счастливым, развлечь его, понравиться ему, рассеять его скуку, то...
— Мужчина позднее упрекнет нас за все наши старания, решив, что нами руководит демон испорченности, — перебила ее Камилл, бросив пахитоску.
— Он забудет, что нас влекла любовь, которая не считается ни с какими границами. Ибо мы идем на все!.. Но ведь это их мужское дело быть неблагодарными и несправедливыми, — продолжала Беатриса. — В отличие от них, женщина знает женскую душу, умеет понять, как благородны, исполнены гордости и, я не боюсь сказать, добродетельны поступки женщины при самых различных обстоятельствах. Однако, Камилл, я вынуждена признать основательность критики, на которую вы не раз жаловались. Да, да, моя милая, в вас есть что-то мужское; вы ведете себя, как мужчина, вы не останавливаетесь ни перед чем, и если вы не обладаете всеми преимуществами мужчин, вы думаете на их лад и вместе с ними презираете нас, женщин. Я имею основание быть вами недовольной, мой друг, и я слишком искренна, чтобы скрывать это. Быть может, никто никогда не наносил моему сердцу столь чувствительного удара, никто не причинял мне таких страданий, какие я испытываю сейчас. Если вы не женщина в любви, зато вы поступаете чисто по-женски, когда дело идет о мести. Надо быть гениальной женщиной, чтобы обнаружить самое уязвимое, самое чувствительное место в нашей душе. Я говорю о Каллисте и о ваших проделках, да, именно проделках, моя милая, направленных против меня. До каких низостей опустились вы, Камилл Мопен, и с какою целью?
— Ну разве вы не сфинкс? — возразила, улыбаясь, Фелисите.
— Вам нужно было, чтобы я бросилась на шею Каллисту, но я еще слишком молода для подобных интрижек. Для меня любовь есть любовь, со всей ее яростной ревностью и безграничными желаниями. Я не писательница: я не умею в чувствах находить идеи...
— Значит, по-вашему, вы способны любить, как дурочка? — перебила ее мадемуазель де Туш. — Успокойтесь, в вас достаточно ума. Вы просто клевещете на себя, дорогая, вы достаточно холодны, и ваш рассудок надежно управляет вашими подвижническими деяниями.
Услышав эти насмешливые слова, маркиза вспыхнула, она бросила на Камилла ненавидящий, поистине змеиный взгляд и сразу же, без долгих поисков, обрела в своем колчане самые острые стрелы. Камилл с холодным видом, не выпуская изо рта пахитоски, слушала яростную тираду, которую ее подруга пересыпала такими едкими словами, что их вряд ли стоит приводить. Беатрису взбесило невозмутимое спокойствие соперницы, и в заключение она попыталась сделать ядовитый намек на возраст мадемуазель де Туш.
— Вы кончили? — спросила Фелисите, разгоняя рукой облачко дыма. — Значит, вы любите Каллиста?
— Конечно, нет.
— Тем лучше, — ответила Камилл. — А я его люблю, слишком люблю, даже в ущерб собственному покою. Быть может, вы — его каприз, ведь вы — самая очаровательная блондинка в мире, а я черна, как галка; у вас гибкий, тонкий стан, а я фигурой, пожалуй, напоминаю матрону; наконец, вы молоды, — вот оно нужное слово, и вы подсказали мне его. Вы злоупотребили этим женским преимуществом совершенно так же, как бульварная газетка злоупотребляет остротами. Я делала все, чтобы помешать тому, что произошло, — добавила она, вскидывая глаза к потолку. — Пусть мне недостает женственности, однако я достаточно женщина, дорогая, и вот вам доказательство: соперница не может обойтись без моей помощи, чтобы одержать надо мной победу... — (Эти жестокие слова, произнесенные с невиннейшим видом, поразили маркизу в самое сердце.) — Вы, должно быть, принимаете меня за простушку, если поверили тому, что наговорил обо мне Каллист. Я не такая уж великая, но и не такая ничтожная, — я женщина, даже очень женщина. Ну, не сидите же с таким высокомерным видом, дайте скорее руку, — добавила Фелисите, беря маркизу за руку. — Вы не любите Каллиста, ведь верно? Так не надо увлекаться! Будьте с ним завтра суровы, холодны, и в конце концов он смирится; я его пожурю сперва и потом помирюсь с ним, ибо я еще отнюдь не исчерпала всего нашего женского арсенала, а ведь достижимые удовольствия всегда восторжествуют над безнадежными желаниями. Каллист — бретонец. Если он по-прежнему будет досаждать вам своим ухаживанием, скажите мне об этом откровенно, я помогу вам уехать, у меня в шести лье от Парижа есть хорошенький деревенский домик, там вы чудесно проживете, да и Конти сможет к вам приезжать. Пусть Каллист клевещет на меня. Бог мой, самая чистая любовь лжет по десять раз на дню, и чем больше она старается обмануть, тем, значит, она сильней.
Холодное и строгое лицо Фелисите испугало и встревожило маркизу. Она не знала, что и ответить.
Тут Фелисите нанесла Беатрисе последний удар.
— Я более откровенна с вами, чем вы со мной, и менее язвительна, — продолжала Фелисите, — я не думаю, что вы нарочно затеяли ссору, чтобы отвлечь противницу и броситься в атаку, — ведь речь идет о моей жизни; вы знаете меня, я не переживу утраты Каллиста, а рано или поздно я потеряю его. Впрочем, Каллист меня любит, я уверена в этом.
— Вот что он ответил на мое письмо, где я говорила только о вас, — возразила Беатриса, протягивая Камиллу листок.
Фелисите взяла письмо и развернула его; но слезы, вдруг выступившие у нее на глазах, помешали ей читать, она заплакала, как плачет каждая женщина, когда ее коснется настоящее горе.
— Боже мой, — воскликнула Фелисите, — он любит ее. Значит, меня никто не поймет, никто не полюбит.
Она прижалась к Беатрисе и замерла на несколько мгновений; эта неподдельная боль пронизала ее сердце, она испытала то же страшное чувство, что и баронесса дю Геник при чтении письма Каллиста.
— Ты любишь его? — воскликнула она, выпрямившись и глядя в глаза Беатрисе. — Испытываешь ли ты то бесконечное обожание, которое торжествует над всеми муками и которому нипочем презрение, измена и самая мысль, что тебя никогда уже не полюбят? Любишь ли ты его ради него самого и ради радости любить его?
— Друг мой... — растроганно сказала маркиза. — Будь спокойна, я завтра же уеду.
— Не уезжай, он любит тебя! А я так люблю его, что для меня будет мукой видеть его тоску, его страдания. Я строила десятки планов его будущего, но если он любит тебя, все кончено.
— Я люблю его, Камилл, — сказала маркиза с очаровательной наивностью, но лицо ее залилось краской.
— Ты любишь его и можешь противиться ему? — воскликнула Фелисите. — Нет, ты не любишь его!
— Я сама не знаю, какие благородные чувства он пробудил во мне, но из-за него я стала стыдиться самой себя, — продолжала Беатриса. — Мне хотелось бы быть чистой и свободной, посвятить ему все мое сердце целиком, а не жалкие остатки чувств, не обрывки гнусных цепей. Я не желаю неполного счастья ни для него, ни для себя.
— Холодный ум: любить и рассчитывать! — произнесла Фелисите с ужасом в голосе.
— Пусть, пусть. Думайте обо мне все, что угодно, но я отнюдь не желаю портить ему жизнь, висеть камнем у него на шее, стать причиной его вечного раскаяния. Если я не могу быть его женой, я не стану его любовницей. Он... Вы не будете смеяться надо мной? Так вот, его восхитительная любовь делает меня чище.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
