конце зала зашевелилась, словно услышала нас. Они разделились и еще мгновение держались друг за друга на расстоянии вытянутой руки. Затем оба рассмеялись – печальное, манерное веселье, доносящееся из изогнутых вниз ртов.
Мне показалось, будто я услышал слова мужчины:
– О боже. О боже, о боже.
Женщина повернулась в нашу сторону. Захватывающая дух естественная красота или очень хорошая ее имитация, немного размытая химическими веществами и отсутствием сна. Едва ли ей было больше тринадцати или четырнадцати лет, марсианских, само собой. Она улыбнулась, но не мне, и, слегка запинаясь, произнесла:
– Привет, Ханну.
Хольмстрем выпрямился во весь свой двух с половиной метровый рост.
– Привет, дорогая. Пора домой?
– Ой, – она надулась, – мы что, злоупотребили твоим гостеприимством?
– Ты, моя дорогая? Никогда. «Дюжина» всегда будет открыта для тебя. – Хольмстрем деликатно кашлянул. – Но уже несколько часов, как рассвело. Мне не очень нравится мысль, с кем ты можешь столкнуться в это время дня, спускаясь по Бульвару со своим незаконным кавалером на буксире.
Надутые губки расплылись в ангельской улыбке. Она сжала руку своего партнера.
– Мы вызовем машину. Ты сможешь выпустить нас через черный ход?
– Черный ход – какое восхитительно роскошное завершение ночи. – Хольмстрем жестом указал на барную стойку и укутанную тенью заднюю часть клуба. – Ты, без сомнения, помнишь дорогу.
– Без сомнения, – согласилась женщина и лениво помахала ему свободной рукой. – Спасибо, Ханну. Ты просто душка.
Она пошевелила пальцами на прощание, что-то пробормотала своему кавалеру и потащила его прочь, в темноту. Мы стояли и смотрели, как они уходят.
– Хорошие клиенты? – спросил я.
Хольмстрем выглядел искренне озадаченным.
– Ты не знаешь, кто это был?
– Очевидно, нет. Кто это был?
– О, нет. Если ты ее не узнал, я, конечно, не буду рассказывать внеклассные истории. Скорее всего, тебе даже имя ее не извествно. Ты у нас маленький бунтарь, когда дело доходит до светской суеты.
– Эй, ты разговариваешь с человеком, который вчера утром прокатился на вертолете с Сандри Чармсом. И чуть не врезал ему по лицу вечером за ужином. Ты знаешь, кто такой Сандри Чармс, мистер социально активный светский лев?
– Разумеется, знаю. Он прилетел на прошлой неделе, благослови господи его твердый маленький пресс. Химически прокачанный любовник Не-Плюс-Ультра Тихоокеанского региона. Последний оставшийся в живых член злополучной группы «Родившиеся под несчастливой звездой». Даже ты должен был о них слышать, разве нет?
Как оказалось, я действительно о них слышал. Это была какая-то аккуратная, суперчистая группа ярких молодых людей, известных и любимых за то, что они делали неопределенные ритмичные и/или рискованные вещи со своими телами на фоне разных пейзажей, как реальных, так и виртуальных. Какие-то шумы, которые с натяжкой можно было бы назвать мелодичными, они, наверное, тоже производили, хотя я не припоминал, чтобы кто-нибудь из них хотя бы раз стоял в непосредственной близости от настоящего музыкального инструмента. В общем, чисто земное явление, но с девизом «жизнь – это клуб», который своей приторностью так или иначе привлекал всех людей, живущих в Солнечной системе. Пара подружек Арианы по танцам фанатела от группы несколько лет назад. Я глубокомысленно кивнул:
– «Родившиеся под несчастливой звездой», точно.
– Да, так вот, наш мальчик Сандри – теперь настоящая звезда сам по себе. Причем, как говорят, настолько, что затмил все достижения своей группы, вплоть до их усиленных химией юношеских трюков и близких свиданий со смертью. – Хольмстрем одарил меня блаженной улыбкой. – Он здесь ради Стены 101, да? Хочет перестроить свой профиль в освященной веками манере ультрапутешественников?
– Ты это просмотрел прямо сейчас, да?
– Посмотри мне в глаза, оверрайдер. Я здесь, с тобой.
Я уставился в узкие щели зрачков и был вынужден признать его правоту. Ханну немного присел на свои задние лапы, сравнявшись со мной по росту. Одарил меня дружелюбной улыбкой.
– Одного ты не понимаешь, Вейл. Дело не в проводке или внимании к деталям. Меня интересуют люди. Они нравятся мне как вид.
– Везет тебе.
– Ну вот опять ты за свое. Именно в этом кроется большая разница между нами, а вовсе не в пятидесяти семи килограммах искусственного интеллекта, которые я храню наверху. Он-то просто способность, средство достижения цели.
– В свое время мне казалось, что ядро весит гораздо больше пятидесяти семи килограммов.
– Не сомневаюсь.
Пару секунд мы оба молчали, вспоминая былое. Флот, конечно, пришел за своим снаряжением, они всегда так делают. Ханну мало что мог с этим поделать. Только что оправившись от аварии на Эосе, он лежал полумертвый в отделении интенсивной терапии Брэдбери. Но ядро все еще оставалось активным, оно работало на резервном питании от защищенной аварийной капсулы, что спасла Хольмстрему жизнь, и на каком-то полубессознательном уровне под вызванным радиацией бредом они все еще разговаривали друг с другом. Я так до конца и не понял, само ли ядро нашло и наняло меня, или это был Ханну, а может, гештальтная комбинация того и другого. В то время мне было как-то все равно. Это была работа, и за нее платили.
Однако задачка оказалась не из легких. Флотские агенты по изъятию – крепкие орешки. Они не прочь испачкаться в крови, и их нелегко завалить.
Я взял свой стакан и уставился в него. Остатки полурастаявшего льда и примерно на палец разбавленного «Марки» уставились на меня в ответ. Если бы я хотел новой порции, то пришлось бы делать ее самому – Тесс уже ушла домой, коротко кивнув на прощание и зажав в длинных тонких пальцах книгу в твердом переплете. Теперь под свисающими люстрами остались только я и бог-козел-киборг.
Я откашлялся:
– Так что ты думаешь, Ханну? Торрес выигрывает в лотерею – как говорится в рекламе, кто-то же должен, – а потом выходит отпраздновать, весь взвинченный и чванливый, переходит дорогу не той акуле из Колыбель-Сити, и его съедают?
Бог-козел кивнул, рассеянно оглядывая клубный танцпол.
– Хорошо. А потом?
– Акула прячет тело или уничтожает его, потому что, эй, ну они знают, как это работает: нет тела – нет дела об убийстве, нет дела об убийстве – нет копов из отдела по расследованию убийств. Дело передают в отдел по розыску пропавших без вести, какой-нибудь бесполезный ленивый ублюдок приезжает на «ВэллиВак», с ленцой шарит по сторонам, возвращается домой и сдает дело в архив. Конец истории. Звучит реалистично?
– Хмм.
– Тебе не нравится? Где очевидные дыры? Потому что я их не вижу.
Хольмстрем пожал плечами.
– Только в файлах сотрудников. Торрес уволился с очень хорошей работы как минимум за два месяца до того, как узнал, что выиграл в лотерею. И это
