рычаг я увидел в конце нашего путешествия и находился он рядом с железной длинной плитой, хорошо знакомой мне по кокпиту креста и всем найденным базам. Старичок дернул за рычаг и жалюзи с тихим лязгом начали подниматься. Меня хлопнули по плечу и подтолкнули к открывающемуся окну.
— Смотри! — шепнул старик — Смотри во все глаза и изумляйся, Тихон! Вот она — планета!
В окно я выглянул жадно. Буквально прилип к нему, прижался лбом к холодному толстому стеклу. И увидел… знакомую снежную темень. Там за окном расстилался вдаль ровный снежный пейзаж. Я разочарованно и непонимающе скривился — что за шутки? Тут не на что смотреть. Хотя… отличия все же здесь. Поняв это, я отбросил чувства и начал всматриваться.
Тут не так темно, как в находящемся позади замкнутом мирке Пристолпья. Тут скорее сумрачно, но нет и в помине непроглядной тьмы. Когда глаза чуть привыкли к темноте, я разглядел там внизу гораздо больше деталей — как, собственно, и тот факт, что смотрел с высоты примерно шестого или седьмого этажа. Подо мной вниз уходил заснеженный обрыв, сверху падал ленивый снежок. Там внизу нисходящая долина, что вдалеке упиралась в неровную зубастую гряду, не сразу опознанную мной как заснеженный лес — скорей всего спящий, учитывая отсутствие листвы, но я бы поставил на то, что деревья давно умерли. Нигде не огонька. Насколько хватало взгляда везде сумрачная тень, а единственный искусственный свет падает из этого самого окна.
Но вот снег вдали посветлел, заискрился, превратился из темно-серого в блистающий белый, ровной дорожкой устремившись будто прямо ко мне. Поняв, что снег засиял под упавшим на него светом, я поднял глаза и… увидел там далеко вверху яркую Луну. Хотя она далеко не земная, куда больше в размерах и темнее, но это все же Луна — их земной спутник.
— Увидел? — благодушно спросил старичок и вложил мне в руку бутылку — Луна!
— Увидел — подтвердил я.
— Там они — подавшись ко мне, шепнул он словно по большому секрету — Мы здесь в кухнях давно это знаем. Да все об этом знают. Планету оставили они, Тихон, ибо жить им здесь стало невозможно. Детки урождались уродами отсталыми, взрослые сходили с ума пачками, начинали кидаться на всех с оружием… да тут много чего страшного творилось после того, как им удалось пленить и заморозить общего нашего врага. Он стал их пленником, но отравил их планету. Как это называется? Пиррова победа?
— Пиррова победа — медленно повторил я, глядя на здешнюю луну.
— Сначала они пытались… экспедиции к Столпу посылали, погибали сотнями, держались за родную планету зубами и когтями, но все сильнее хирели и наконец поняли, что оставаться им здесь никак нельзя. И они ушли. Перебрались частично на эту луну, а остальные вроде как отправились еще дальше — не поверив, что Столп удастся сдерживать вечно.
— А фурриары — вырвалось у меня — Они откуда взялись?
— Так почти отсюда же — хмыкнул старичок и сделал большой булькающий глоток — Ох хорошо… Они с этой же планетарной системы. Живут по соседству можно сказать.
— Две обитаемые планеты в одной системе? — я почти не удивился даже.
— А чему тут удивляться? Ты нас всех видел? Да различия есть, но ведь у каждого из нас по две ноги и по две руки, по два глаза и по одной голове на плечах. И сердце в груди бьется у каждого. Все мы произошли из одного семени, Тихон. А кто семя-то в землю бросил знаешь?
Я чуть было не кивнул, но вовремя сдержался и просто повернулся к собеседнику. А тот, выдержав паузу, ткнул пальцем в сторону Столпа:
— Вот тот самый огромный монстр нас и породил всех, Тихон! Как бог! Вот только не как в библии и не по своему подобию, а скорее, как пастух, что плодит овечье стадо для собственного пропитания.
— Что⁈ — вряд ли мне удалось притвориться действительно потрясенным, но подвыпивший старик уже ничего не замечал. Дав мне еще раз взглянуть на снежную пустошь, он дернул за рычаг и потащил мне прочь, продолжая с ликованием вываливать на меня факт за фактом:
— Вот так и вышло! Фурриары нам все давненько уж рассказали, как есть. Здешние хозяева медузу веками их пожиравшую пленили, а вынести ее соседства не смогли и потому бежали прочь, только и успев чудовище получше заморозить и кресты летающие развесить вокруг него! Вместо себя они оставили приглядывать своих давнишних знакомых фурриаров, а те уж развернули тут хозяйство справное да надежное. Вот только они тоже прямого удара не держат и потому приходится им по другим мирам в поисках живой крепкой силы шариться — так вот и до Земли нашей тропку протоптали. А кто им адреса подсказал знаешь?
Я отрицательно покачал головой, и торжествующе улыбнувшийся Василий опять указал на Столп:
— А как-то из него и вытащили адреса! Представляешь⁈ Нет ну оно понятно, что пастух должон знать где пасутся его нагуливающие жирок овцы. Но ведь не разговаривали же они с ним? А все одно дознались, а потом уж экспедиции снарядили — для нашего найма на службу верную.
— Найма⁈ — вырвалось у меня, и старичок вздрогнул от моего тона — Меня не нанимали!
Поперхнувшись, я вовремя замолк и виновато улыбнулся, тянясь за бутылкой.
— Не служи мы здесь вместе с другими плечом к плечу — давно бы уж эта тварь освободилась из плена и по наши души явилась бы. И на Землю бы заглянула! — убежденно проговорил Василий, отдавая бутылку и крепко стискивая мое запястье — Мы тут не зря жизни кладем на алтарь, Тихон!
Сделав несколько шагов, он остановился, повернулся ко мне и, проникновенно заглянув в глаза, продолжил явно волнительную для него тему:
— Мы избранные! Ты, я, другие кухонники. Мы народ кормим! Мы на первых рубежах! Это ведь как на войне — без исправно работающей полевой кухни не куда! Голодный солдат воевать не может. А мы те, кто должен его накормить от пуза! И про десерт сладкий не забыть время от времени — чтобы не только тело, но и душу его порадовать. А тем, кто особо отличился — можно и нужно сигареток подбросить, лекарств немного, записку ободряющую или еще чего по мелочи нужного и полезного! На наши плечи столько важного возложено! Подумай сам, Тихон
