по ступеням. Ноги, словно налитые свинцом, отказывались слушаться его. Из спальни на втором этаже послышались выстрелы – «вольтиц», калибр треть дюйма.
Кёрк расстегнул собственную кобуру. Войдя в спальню с оружием в руке, он заранее знал, что там увидит, и всё же зрелище двух растерзанных тел потрясло генерала.
Останки принадлежали молодым мужчине и женщине; даже в смерти их обнажённые тела казались прекрасными. Разгневанного мужа не остановили даже пули, испортившие его парадный мундир.
Совершив данное злодеяние, да Блуах впал в очередную крайность. Стоя на коленях, он рыдал, если, конечно, может рыдать человек, у которого нет глаз, способных пустить слезу. Кёрк замер в смятении; он не знал, что предпринять. Послышались шаги; они, судя по всему, принадлежали живым людям из плоти и крови; Кёрк искренне надеялся на то, что среди них есть и треклятый огнемётчик.
– Капитан, вы слышите меня? – спросил генерал-майор Треворт.
– Да, господин генерал-майор, – совершенно спокойным голосом ответил капитан. – Я вас слышу и я вас вижу.
Треворт приказал всем остальным, кроме Кёрка, удалиться.
– Капитана да Блуаха оправдает любой суд – застав вооружённого грабителя в собственной спальне, он защищал свою жизнь. Он был безоружен, а покойник воспользовался пистолетом.
Мысли о том, кто на самом деле покойник в этой комнате, и в каком именно смысле, хороводом завертелись в голове Кёрка.
– Однако разумнее не доводить дело до суда. Полагаю, подобного рода трагедия могла бы бросить дурную тень на семьи погибших, которым и так суждено испытать тяжёлую утрату. – Треворт быстро сплетал слова в фразы, и Кёрк постепенно начал понимать, куда тот клонит. – Лучше выдать всё за несчастный случай. В конечном итоге, едва ли суд приговорит да Блуаха к смертной казни.
Интонации Треворта изменились – они приобрели мягкий и вместе с тем настойчивый характер:
– Всё равно нам придётся отправить его на фронт, бросить в самое пекло…
Кёрк кивнул, соглашаясь. Логика Треворта казалась непогрешимой, и её, конечно, примут все, даже родственники покойных. Ведь всем им отлично известно, что в распоряжении министерства обороны имеется такое оружие, как мобилизационная повестка…
Оставалось только справиться у самого покойника о его мнении на сей счёт.
– Капитан да Блуах! – обратился к лётчику Кёрк – Вы готовы вновь сражаться с «багровыми»? Подняться в небе на машине новейшей конструкции, уничтожать летающие объекты противника?
Капитан, как и при жизни, моментально забыл обо всём, кроме служебных обязанностей. Он молодцевато щёлкнул каблуками и вытянул руки по швам.
– Так точно, господин генерал-лейтенант! – Этот ответ более чем удовлетворил Кёрка. – Я уверен, капитан, вы станете героем нации.
Все вместе они вышли из комнаты, оставив за спиной два окровавленных трупа. Словно забыв об этой щекотливой теме, как забывают всегда о маленьких неудобствах, генералы принялись обсуждать более насущные вопросы.
– Ночная авиация? Да, это верное решение, он проявит себя в таких боях наилучшим образом. «Багровые» уже стали осуществлять ночные налёты на некоторые города в тыловой зоне…
– Но как на это посмотрит общественность? Его внешний вид…
Капитан да Блуах резко остановился, преградив дорогу двум генералам:
– Извините, господин генерал-лейтенант! Что такого стряслось с моей внешностью?
Кёрк сокрушённо вздохнул. Да Блуах ещё не видел собственного отражения в зеркале.
Глава
XX
Норс оставил калдервонский санаторий так быстро, как это ему позволили врачи. Пользуясь попутками, он добрался до Умра, а оттуда – на поезде, с пересадкой в Либери – до Хэксема. Становясь на учёт, Норс имел возможность поговорить с сидевшим за обшарпанной конторкой капралом. Тот казался всецело погружённым в медлительное, неторопливое перекладывание заваливших бумаг. Норс, несмотря на то, что сгорал от нетерпения, желая как можно скорее увидеться с Гвенн, решил не торопить его – оформление документов неизменно страдало от всяческих проявлений спешки. Капрал, по достоинству оценивший стоическое терпение посетителя, вскоре решил, наконец, обратить на него внимание.
– Куда тебя ранило-то, парень? – Капрал не имел права на обращение «господин», однако игнорировать этого обитателя мира папок, скрепок и кнопок, как то нередко позволял себе Норс в бытность свою редактором, особенно когда на его пути попадались разного рода мелкие служащие, было никак нельзя.
– В ключицу и грудину. Если бы осколок успел сделать полный поворот, то есть если бы я стоял на какой-нибудь фут ближе или дальше, кости бы не задело.
Капрал – возрастной, под куадродуаз67 лет, худощавый седеющий мужчина – кивнул, соглашаясь.
– Зато лечиться пришлось дольше, что, по теперешним меркам, не так уж и плохо. Стоял бы чуть ниже, и осколок вошёл бы в лёгкое, если не в сердце – а это уже, считай, гарантия летального исхода. – Капрал обмакнул перьевую ручку в чернильницу и продолжил выводить буквы. Норс, уже слышавший эти разъяснения от врачей, вынужден был согласиться; более всего поражала осведомлённость капрала в подобных, не имеющих прямого отношения к канцелярской рутине, вопросах.
– Я здесь полтора дуазлетия сижу, на этой самой должности, штаны протираю. Всяких насмотрелся, – произнёс капрал, словно отвечая на невысказанный вопрос. – Раньше таких, конечно, списывали вчистую, рука-то, поди, уже не та?
Ограниченная подвижность левой руки, на которой пострадали и мышцы, и сухожилия, очень беспокоила Норса, однако врачи наперебой уверяли его, что всё отлично срастётся и заживёт, нужно лишь хорошенько разрабатывать мускулы.
– Заживёт, – ответил он не очень уверенно.
Капрал с сомнением покачал головой.
– Может быть. Только когда солдатам деньги платили, то спрос был строже. Ты бы уже в армию не вернулся, можешь мне поверить. Старая армия…
Норс, вздохнув, в который раз выслушал целую лекцию о том, насколько он недостойный солдат, и какое ему, Норсу, сделали одолжение, позволив отправиться на передовую, а выжившего из ума капрала, кое-как знакомого с грамотой, усадили за письменный стол и дали право читать нотации. «Впрочем, – поправил он себя мысленно, – едва ли можно выжить из того, чем никогда не обладал».
– Всё, – сказал капрал, поставив на отпускном билете штамп. – Через двенадцать дней чтоб был здесь, в восемь утра… это будет среда, дуаздуо68 сего месяца. Опоздаешь – получишь взыскание, опоздание более часа – дезертирство, розыск, суд. Вопросы?
– Никак нет, капрал! – Молодец, парень! Может, Айлестер и не зря потратился на покупку униформы для тебя.
Норс, стараясь не давать воли обуревавшим его эмоциям, поспешно вышел из здания мобилизационного пункта. Купив в ближайшем киоске табак и сигареты для себя и шоколад для Гвенн, он начал искать возможность попасть в Смоллхилл, который отделяло от Хэксема добрых десять миль.
Идти пешком по просёлку казалось более чем неразумным: несмотря на то, что зимы в Айлестере
