отмахнулся Расул. — Петр не родной мне по крови, но тем не менее он мне брат, спасший мою жизнь и не раз помогавший. И он собирается стать частью твоего Рода, дав клятву на твоём Родовом Камне. Так как я могу не помочь своему брату, особенно если цена помощи — всего лишь деньги?
— Он отдал бы камень в любом случае, но Расул хотел понять, что из себя представляет человек, вассалом которого я стал, — отсалютовал мне бокалом Петр. — Что ж, раз с выяснениями отношений покончено — отчего бы нам не выпить ещё? Ты, старый прохвост, едва-ли сумеешь так же наслаждаться коньяком по возвращению в горы!
— Да простит меня Всевышний Аллах, воистину этот напиток нечистого — моя слабость и проклятие, — вздохнул тот напоказ. — И я стараюсь её побороть… Однако что бы лучше бороться с врагом, следует регулярно узнавать его получше. Так выпьем же за то, что бы мы знали своих врагов достаточно хорошо, что бы никогда им не проигрывать!
Ночь прошла интересно и весело. В какой-то момент первая жена Расула, женщина, что выглядела не старше двадцати, но была опытным Старшим Магистром лет шестидесяти и по совместительству одной из лучших целителей в этом аристократическом семействе, занялась Петром. Первичный осмотр и подготовку к этому делу она провела заранее — пока я пил и осваивал лезгинку, мой подчиненный успел дать себя проверить.
Нельзя сказать, что она его полностью излечила, но процесс был запущен. Нужно было ещё неделю посещать её ежедневно и пить выданные ему зелья, но в целом ничего сложного, как она сказала. Повезло с первой помощью — мой наградной орден Святой Анны был использован на свежие раны и все главные осложнения, что были возможны с такими травмами, были избегнуты. Ей оставалось лишь подправлять нюансы, как она выразилась…
А уже утром, едва вернувшись в номера и заказав завтрак, мы столкнулись с первой попыткой отправить нас на тот свет. Попыткой, которую лично я бездарно прохлопал ушами…
Глава 23
— Завтрак, постель, разговор с Хельгой — и канцелярия, — рухнул на кровать я. — Именно в таком порядке.
Мы расположились в гостинице «Приют Аристократа» — лучшем и самом дорогом заведении города. Вообще, в Империи помимо прочего довольно важную роль играл статус Рода аристократа, даже в таких делах. В Приют нас, по идее, попросту бы не пустили без протекции от кого-то, давно здесь известного… Вернее, моего вассала бы в силу ранга как раз пропустили бы без вопросов, но меня, Мастера и главу недавно основанного Рода, вежливо спровадили бы. Нет, напрямую бы не послали… Просто выяснилось бы, что свободных номеров не осталось. И бузить бы мало кто рискнул, ибо расположенном в золотом круге города, где стояли имения знатнейших и богатейших Родов Александровска, владел лично Павел Александрович Романов.
Но благодаря знакомству с Хельгой этот вопрос удалось решить легко. Хорошо быть богатым аристократом с высоким статусом… Девушка просто связалась с помощью артефактов со слугами семьи и решила этот вопрос ещё до моего прибытия в город. Сейчас мы с моим вассалом заняли двухместный люкс — мне требовалось периодически контролировать процесс его восстановительных медитаций. Я был слишком слаб, что бы лечить его сейчас, но вот контролировать происходящее в его ауре, когда он медленно и аккуратно восстанавливал свой источник маны, в котором и хранился резерв, мне было по силам.
Главным преимуществом данной гостиницы для нас была гарантия безопасности гостей. Брали здесь безбожно много, имелся лучший ресторан города и крупнейшее казино, в общем место было излюблено богатейшими людьми города и охрана была на соответствующем уровне. Да и не слишком то она была нужна здесь — лучшей гарантией безопасности служил Род Романовых. У которых, кстати, во владении была целая сеть заведений подобного уровня — по одному-два в каждом крупном городе страны. И приносили они главному аристократическому семейству страны безумные деньги.
— Никак не возьму в толк, чего ради вам далась вся эта авантюра, — заметил Петр, неторопливо снимая камзол и садясь в специально вычерченный круг концентрации, предназначенный для медитаций чародеев — люкс предполагал даже такие вещи, которые не у всех небогатых аристократов в Родовых поместьях имелись. — Разорвали бы договор через канцелярию сразу да сообщили через Хельгу Второму Императору о нанхасах. Тот их пугнет, да они разбегутся.
— Не умеешь ты категориями максимализма, — покачал я головой. — На фронте у нас что?
— Война, — пожал он плечами.
— Передышка у нас на фронте, — покачал я головой. — Стороны подтягивают резервы, устраивают мелкие стычки, прощупывают друг друга и готовятся к решающему этапу наступления. Второй Император собрал громадные, чудовищные силы, выложив при это огромные деньги и ресурсы. Ему нужна решительная победа, особенно в преддверии войны что скоро может начаться в Европе. Уверен, на него давят из столицы — мол, взялся за гуж и обещался победить, так давай, покажи чего твои слова стоили… Ну а с рогачами понятно — проиграют и им конец. Так что силы обеих сторон сосредоточены, но пока не двигаются.
— Ну и? — все равно не понял диверсант. — Чего ж тут огород городить? Никто не станет отрывать значительные силы от линии соприкосновения для того, что бы разобраться с какими-то там кочевниками, пусть они и засели на землях будущего зятя Второго Императора.
— Вот тут ты ошибаешься, — довольно улыбнулся я. — Победа, громкая и доставшаяся малыми силами, весьма поднимет боевой дух бойцов. Да к тому же её можно будет пустить в информационное поле империи, как большой успех, хотя в плане обстановке на фронте она ничего и не изменит… Но политика дело такое — крупных побед над рогачами в последнее время нет, а трубить об успехах на войне нужно. Тем более больших сил для этой победы и не нужно — хватит одного линкора, на котором будет отец Хельги… Смекаешь, о чем я?
— Целый Маг Заклятий плюс боевое судно подобного класса… — задумчиво протянул мой подчиненный. — Действительно, при нужде линкор слетает туда и обратно часов за тридцать. Вот только решится ли он оставить фронт без пригляда на сутки?
— Он там не единственный маг подобного ранга, плюс и без него у нас там внушительные силы, — ответил я. — Скорее всего, он всё успеет. А разрыв договора с нанхасами — лишь необходимая мера для того, что бы потом, когда-нибудь, никто его не сумел обвинить грязной игре.
Позавтракав и закончив с медитацией, коих Смолину предстояло ещё немало, мы легли спать, попросив разбудить нас в час дня.
Посвежевшие и несколько отдохнувшие, мы решили не тратить время на обед и отправились в канцелярию генерал-губернатора, где нам было уже назначено. Бумажная волокита заняла не больше получаса, и когда улыбающийся и рассыпающийся в любезностях чиновник вручил мне нужные бумаги, мы направились на выход.
В экипаж, что был нанят ещё при выходе из гостиницы и дожидался нас здесь, я сел первым. Требовалось связаться с Хельгой, услышать от неё последние новости и заняться прочими делами — я договорился о том, что бы в шесть часов устроить сеанс связи с родственниками по материнской линии. Матвеевым явно было что со мной обсудить…
Я откинулся на обшитое мягким сидение, погружаясь в свои мысли, и именно это стало главной ошибкой. Дальнейшие события понеслись вскачь, с неожиданной стремительностью. Я почувствовал легкий укол под лопатку, на который поначалу не обратил внимания в начавшейся суматохе.
Во первых, на улице раздался злой рык Петра, за которым грохнул выстрел. Экипаж чуть шатнуло — на улице в ход пошла боевая магия.
Во вторых, судя по замелькавшим отблескам энергии в аурном зрении, противники моего подчиненного, кем бы они ни были, полагались больше на артефакты, нежели на свои собственные магические навыки. Работу артефакта, если это не что-то вышедшее из-под рук настоящего мастера, от заклятий живого человека опытный маг мог отличить достаточно просто — стабильная, типовая работа чар, без колебаний энергетики колдующего.
В третьих и самых главных — моя попытка резко выскочить из экипажа окончилась лишь тем, что я рухнул на пол и вывалился на улицу. Сил не хватило даже на то, что бы сгруппироваться при падении, и я больно ударился лбом о мощеную гранитом мостовую. Хорошо хоть голова у чародеев моего ранга штука достаточно крепкая…
По телу разливалась мерзкая вялость и слабость, становилось трудно дышать и даже просто соображать. Я усилием воли заставил себя сосредоточиться и прогнал по организму очистительную
