хуже.
Надя снова заплакала, немного успокоившись, продолжила:
— С Игорем хорошо на карнавале, а с Ваней тихий праздник каждый день. Игорь преподнесёт грандиозный подарок, но не будет смотреть на пробивающуюся в грязной луже весеннюю зелень, севшая рядом бабочка ему безразлична — я одинока с ним. Я для него — его военный трофей, он оберегает меня и гордится победой… но надолго ли это? Я встретила его и подумала, что вот он — «орёл степной». И только позже я увидела в нём что-то от павлина.
Мама подождала, пока дочь закончит, потом неожиданно заговорила о кинофильме «Доживём до понедельника»:
— Помнишь, там есть замечательная фраза: «Счастье — это когда тебя понимают». Я не верю, что 15-летний Генка Шестопал мог сказать её. Я думаю, что эти гениальные слова мало кто понимает. Эти слова могли высказать режиссёр или сценарист, умудрённые жизнью, но никак не школьник. Почему их говорит мальчик, а не учитель истории? Великое счастье, когда два близких родных человека живут и чувствуют в унисон. Тогда они счастливы только оттого, что они рядом.
Мама и дочь просидели, проговорили и проплакали около шести часов, почти до прихода с работы отца.
Глава 72
С утра в понедельник Иван спросил у Нади:
— Что мне делать с письмом? Ты говорила, что примешь решение.
— А, порви его. Лучше будет, если порвать, — проговорила она дрожащим голосом и отвернулась, скрывая увлажнившиеся глаза.
Волнение Нади его озадачило. Вечером он долго мучился — прочесть или нет? Принимал то одно, то другое решение. Наконец вскрыл и, не читая, сжёг тетрадный листочек, конверт же с обидными словами «вскроешь его завтра или вернёшь его мне если я приму такое решение» оставил. Потом он долго ругал себя — не надо было этого делать, а надо было вернуть со словами: «Твоё письмо, твоё решение — рви его сама».
Сказав, чтобы Иван порвал письмо, в душе Надя надеялась, что он не порвёт, но когда она наутро спросила:
— Что ты сделал с моим письмом?
Он ответил:
— Уничтожил по твоей просьбе. Сжёг.
— Ну и хорошо.
В оставшиеся дни до майских праздников Надя была безудержно весела. Никто на работе не понимал, да и не вникал в причины такого поведения. Только Иван чувствовал неестественность её смеха — за ним она прятала боль. Она вовлекала всех в разговор, и Ивана тоже, иногда невпопад смеялась или вдруг надолго уходила, а когда возвращалась, Иван видел на лице оставшиеся следы отнюдь не веселья.
За два дня до праздника она спросила Ивана:
— Что вы делаете на праздники, товарищ Лукин?
— Помогаю родителям на даче, — ответил Иван и почувствовал, что ей не важен его ответ, а важно желание, как бы ненароком, сказать своё.
И он, угадывая её желание, спросил: «А ты?», и она, ожидая именно этого вопроса, спокойно оповестила его:
— А у меня 9 мая состоится помолвка.
Иван ничего не ответил, перед праздниками это был последний их разговор. Она оформила отгулы и исчезла на 10 дней.
Глава 73
После всех праздников 11 мая она вышла на работу, была спокойна и задумчива. В среду в конце рабочего дня она обратилась к Ивану:
— Ваня, я никогда не была у тебя дома. Покажи мне, как ты живёшь.
Немного пройдя пешком в разговорах ни о чём, в тот день они решили поехать на автобусе. К ним неожиданно пристроился 10-летний мальчишка, и она проговорила с ним всю дорогу, пока он не вышел. Ивана поразило то, с какой серьёзностью Надя обсуждала с мальчиком дырку в стекле: то ли от пули она, то ли от рогатки. У Ивана стало тревожно на душе.
Когда они сошли с автобуса, нужно было пройти пешком около 10 минут. В этот момент Надя спросила:
— Ваня, в каком ресторане у тебя будет свадьба?
— Сейчас за углом покажу.
Указывая на здание, Иван сказал:
— Здесь.
— Ну это мы ещё посмотрим.
Иван с удивлением посмотрел на Надю — он ничего не понимал. На третий этаж они поднялись пешком — так захотела Надя. На середине пути Надя остановилась и грустно улыбнулась. Иван понял без слов. Когда они вошли в квартиру, а потом в комнату Ивана, Надя осмотрелась и сказала:
— Аскетизм во всём. Я так себе и представляла.
Затем она подошла к окну, посмотрела на растущую под окном берёзу. Берёза была высокая и доставала ветками до окна Ивана.
— Берёза, — задумчиво произнесла Надя и через несколько секунд неожиданно для Ивана завершила визит: — Всё, спасибо, провожать меня не надо… пожалуйста, не надо, я тебя очень прошу.
Надя ушла, Иван не знал, что думать. Через час после её ухода небо потемнело, а в 8 часов начался ливень с грозой и сильным ветром. Капли косого дождя били, а ветви берёзы хлестали по стеклу целый час.
— Неужели это Надя рвётся ко мне в окно? — осенила его мысль.
Он долго, как заворожённый, смотрел на окно, ему захотелось её увидеть, и немедленно, но он сдержался. И тут же ещё одна мысль пронзила его: «Неужели она любит?»
Надя, выйдя из квартиры, снова постояла на лестнице — где-то тут этот проклятый кефир, у неё покатились слёзы, она захотела вернуться, но удержалась.
Глава 74
Два дурака наконец поняли совершенно очевидные вещи. Она поняла, что обязательно нужно сказать ему своей о любви, и сделает она это завтра. Он, собрав все её невообразимые слова и странные поступки за последний месяц, с тягостным чувством безысходности обнаружил, что она его любит. Не может быть! Нет, всё сходится.
Назавтра после работы они снова пришли на заводской стадион. Оба были возбуждены. Надя вдруг сказала:
— Я вчера, особенно как пришла от тебя, всё думала и думала о тебе — вернее, о нас.
— Во сколько ты пришла? — взволнованно произнёс Иван.
— В восемь вечера.
— Да, да, именно в восемь, я почувствовал это, именно в восемь почувствовал.
— Как почувствовал? Почему в восемь?
— Берёза стала рваться ко мне в окно.
— Видишь, как мы на расстоянии воспринимаем мысли друг друга.
Иван не отвечал, он не мог говорить. Надя увидела его сильное смятение и решила сказать задуманное:
— Ваня, я бы поговорила с твоей мамой, но мне стыдно — что она обо мне подумает.
Иван всё понял, он оцепенел, лицо его сделалось каменным, глаза перебирали мелкие предметы перед взором: травинки, камешки… Она обращалась к нему не уничижительно
