задумал…?!
— Не переживай, вы не пострадаете. Наоборот, уйдете в плюс. А теперь позвольте, мы спешим. — вампир начал толкать друзей в сторону лестницы, собираясь увидеть развязку баллады про двух братьев.
Вечные клятвы — договоры, заключенные между Фердинандом и всеми чистокровными кланами оборотней, по которым они присягают в верности ему и его потомкам и клянутся вечно служить во благо страны.
Надеть зеленую шляпу — китайская идиома. Она означает, что человеку, который «надел зеленую шляпу», изменяет его вторая половинка.
В этом мире этот цветок существует — он растет только в землях вулстратов, поэтому и является их символом. Четырехлистный клевер присутствует и на флаге земель, и на гербе семьи фон Гирш.
Аристократы («Арист» — с древнедрафталкского «молодой», а «крат» — «богатство») — так в Драфталке называют наследников (молодое поколение) чистокровных родов. Почти все они еще очень молоды, а отсюда и сумасбродны. У них много свободного времени, которое они проводят в праздности — ходят в кабаки, развлекаются с куртизанками, и конечно же пьют. Отсюда пошло поверье, что с утра пьют только аристократы.
Отсылка к лимонному творогу — национальному блюду Ирландии. Игша выглядит как желтая малина и на вкус как лимон.
В этом мире есть кофе. Кофейные зерна произрастают по всей южной территории Драфталка на кустах. Когда-то именно благодаря Ферндинанду фон Райсу этот напиток распространился по миру и стал таким же популярным, как чай.
Отсылка к торту «Гиннес» — еще одному национальному блюду Ирландии. Рецепт тот же, только имя другое.
Глава 9. Два брата
Воодушевленный Вольфганг не особо разбирал дороги и тех, кто ему попадался по пути. Он бежал так быстро, что начал сомневаться, точно ли он был в себе.
Или может он настолько привык играть безумца и дурачка, что стал таковыми?
В любом случае, совсем скоро он очутился около мэрии и уже было хотел зайти внутрь, когда стражники преградили ему дорогу.
— Уважаемый, вход в мэрию только по пропуску. — сказал один из них. Вулстрат уже успел забыть, что был под прикрытием и сам на себя не походил. Он быстро наколдовал иллюзионное заклинание, развеивая магию Джека, и стражники удивленно замерли.
— Молодой герр?!
— С дороги, я спешу! — оттолкнув их, он влетел в главный холл и чуть не врезался в спускающегося с лестницы Ральфа.
Тот, увидев его, остановился и хотел было заворчать, когда присмотрелся к нему.
— Вольфганг? Что у тебя с лицом? Головой снова ударился?
— Смешная шутка, Ральф. — со всей серьезностью в голосе ответил вулстрат. — Брат в кабинете?
Камердинер прищурился.
— Ты…?
Не дожидаясь окончания его фразы, Вольфганг двинулся дальше, попутно игнорируя возгласы ошарашенного кузена.
— Какой шабан тебя укусил, Вольфганг?! Ты что, стал нормальным?! Почему ты такой серьезный?! Что случилось?!
Когда кровавые когти поднялся на второй этаж, он поднял глаза и впереди увидел своего старшего брата, который стоял в дверях кабинета. Кажется, он вышел посмотреть, что за шум, и, увидев младшего брата, не был в силах скрыть своего удивления.
— Вольфганг?
— Брат, нам нужно поговорить. Срочно. Это не терпит отлагательства.
Отсутствие улыбки на его устах и совершенно необычная для него форма общения заставили Рудольфа усомниться, был ли это его младший брат.
Но что ему было делать? Отступив, он дал тому войти в кабинет, а затем прикрыл дверь за собой. Когда он сел за стол, он вновь внимательно осмотрел стоящего напротив него вулстрата, пытаясь найти в нем что-то знакомое.
Вроде бы волосы были рыжими, но хвост растрепался сильнее обычного, что было для Вольфганга непростительной небрежностью, ровно, как и мятая одежда.
Его глаза были такими же зелеными, но без обычной веселой искорки, словно из ребенка он резко стал взрослым.
Его обычно приподнятые уголки губ были опущены, он абсолютно не улыбался. Точно ли это был тот младший братец, которого он знал?
Глядя на него сейчас, он задумался, а точно ли он знает своего брата?
— Брат, я…прости меня.
Нет, если это Вольфганг, то он точно не знает его настоящего. А вдруг это еще одна созданная им роль? Новая? В это он мог поверить гораздо легче.
— За что? — спросил Рудольф.
— Все это время я обманывал всех вас.
— Подожди. Хочешь сказать, что сейчас я вижу перед собой твое настоящее лицо?
Вольфганг молча кивнул, вырывая у старшего брата удивленный выдох. Затем он поднял глаза.
— Брат, позволь рассказать тебе одну историю…
Он рассказал то же самое, что рассказывал Хиро и остальным 20 минут назад, но теперь уже не в виде песни, а обычного рассказа. Глава фон Гирш внимательно слушал его, и с каждым словом он все больше убеждался, что это была история их детства.
Когда он услышал отрывок со словами отца, его лицо сделалось горестным, и он опустил глаза в стол.
Кажется, он вспомнил все те чувства, которые испытал в тот момент.
Место главы — это было то, что ему пророчили с детства. Когда его отец сказал, что его младший брат намного лучше его, сердце молодого Рудольфа было разбито вдребезги. Он вспомнил ту грешную мысль, когда он на некоторое время возненавидел Вольфганга, но случай с каретой усмирил его гнев и надоумил его, что главное для него — семья, а не должность. Он готов был отдать своему брату место главы, готов был смириться с этим, но, когда тот проснулся и стал дурачком, все вернулось в то положение, в котором должно было быть.
Все эти годы Рудольф корил себя за те мысли, за ту ненависть к брату. Он считал, что он виноват в произошедшем.
Когда младший встал на ноги, несмотря на изменения в нем, вулстрат продолжал надеяться, что теперь между ними все будет, как прежде. Что они продолжат быть семьей, что матушка будет заботиться о младшем сыне, несмотря на его травму.
Однако их мать умерла, когда его брату едва исполнилось 5 лет. Конечно, он уже вымахал, ему было 20 лет по меркам людей, однако он все еще был ребенком в этом огромном поместье, а смерть матери нанесла ему непоправимую психологическую травму. С момента, как он стал дурачком, отец полностью поставил на нем крест, игнорировал и не считал своим сыном. Рудольфу это не нравилось. Он начал заниматься воспитанием Вольфганга самостоятельно. Однако отец, узнав об этом, очень сильно наказал его горящим ремнем, охлестав по рукам и спине.
«Править может только один. Второй станет ему лишь обузой, от которой придется избавиться. Если не хочешь его смерти —
