Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Будто кроме них никто и не должен был пострадать. Непонятно.
– Светлана, на самом деле я вас слушал, как зачарованный. Тема моей, уже защищенной, диссертации – именно судьбы и переплетения жизненных линий тех, кто жил в нашем городе в ту эпоху. Мы находили самые разнообразные истории, корнями уходящие еще ко временам взятия Сибири Ермаком!
Я к этому еще вернусь, а пока выделю главное, как специалист по теме, ведь не только для архивных консультаций отец Петр вас со мною связал. Обычно он знает, что делает. Могучий человечище! Эрудиция сумасшедшая! И вглубь роет, не по верхам.
Так вот. Что перво-наперво унаследовали сибиряки от предков своих и чему научила их жизнь, полная неожиданностей? Хитрости. Чуткости к переменам и хитрости: люди прекрасно умели дурачками прикидываться. Сибиряков всесильная рука ЧК не испугала. Здесь и звери дикие по лесам бродят – и от них нужно что? – спастись! Как Бог укажет. Сбежать преимущественно.
Вы же мне столько наименований городов перечислили, и я уверен, что список неполный. Вы же, Света, тоже бегаете? Город проживания ни разу не упомянули. По наследству передалось, вполне объяснимо. Инстинкт.
Что до судеб… ЧК ведь не сразу в силу вошла, долгий период формирования, хаос и неразбериха, железные руки все эти, наполовину придуманные, чтоб народ запугать или сплотить… Цели со временем меняются.
Видите, по вашим словам, никто Васильевых до 1934 года толком и не допрашивал. Приходили с обысками, уходили ни с чем. В 1929-м ваш дед еще трудился в церкви, а считается, что все они к этому времени были закрыты. Благовещенская уничтожена только в пятидесятые годы, а считалось, что взорвана еще в 1919-м. Факты, факты…
Я историк, мое дело вглубь копать, но только в определенных точках копаем. История к одной версии не сводится, тем более здесь, у нас. И представьте себе – беспорядок, кровь, произвол, новоорганизованные структуры работают со скрипом, плюс фирменная «сибирская хитрость»… и поговорка наша излюбленная «дальше Сибири не сошлют».
Люди биографии себе меняли по счету раз-два-три. Вы говорите, пергаментная Валюшка – жена Александра и «старая коммунистка».
Тогда и не проверить ничего нельзя было. Заслуженной большевичкой себя объявить? Нет ничего проще, я не в обиду, ни в коем случае. Страна большая, из конца в конец переедешь – концов не найдешь. И концы в воду.
– Вы правы. Мой дед по отцу возглавил колхоз в селе Токарёво, это в Алтайском крае. Он сам этот колхоз основал, до него тамошние жители и слыхом о колхозах не слыхивали.
А Михайло Козинцев к ним из Петрограда по разнарядке приехал. Будто бы. А позже мы пытались выяснить – кто он да по какой разнарядке… Непонятно.
Сбежал он откуда-то – может, действительно из Питера. Скорее всего, исчез для одних, для других родился заново. Но это предположения и догадки. Доблестный председатель колхоза долгие годы, награжден за трудовые подвиги неоднократно.
– Вот очень яркий пример! И не будем углубляться, дело семейное. Но вполне для Сибири типичный пример. Те смутные времена. В Москве чиновников, может, и проверяли. А тут, как вы сами говорите, в «медвежьем углу»?..
Одно правило, как в остроге: не верь, не бойся, не проси.
Что за пределами тюремной зоны означает: сиди тихо, держи язык за зубами, переместись в безопасное место вовремя. Люди, за которыми «что-то числилось» – а тогда за каждым что-то да числилось, – надолго не оседали.
Оседлость – неверный выбор.
Пришли за соседями, куда-то их ночью увели – собирайся, родная, нам пора. И в один день снимались с мест. Переезжали. Учет и контроль в то время – не самое сильное место властных структур. Для разумных чиновников…
Да какие в то время чиновники? Их еще не было как класса. Были какие-то люди, сидящие в кабинетах с табличками. Они и обязанностей своих не знали в точности. Так что этот – директор завода, а тот – директор колхоза, который сам же и организовал.
И вот тут, с этого момента, в семейном предании порядок и ажур.
Человек оседлый уже, не переезжает. По простой причине – его там не будут искать. Никто и никогда. Велика Сибирь, да Россия больше. Степи, курганы, леса, а там и города уже строятся, и надо их поднимать. Человек терялся, как песчинка в океане. Залегал на дне глубоком и лежал, не шевелясь. То бишь вполне счастлив и радостен в своих, не заметных стороннему глазу удовольствиях и победах, больших и маленьких.
Поэтому у вас, Светлана, столько разных городов упомянуто в рассказе. Время передвижений было. Кочевать по стране – первейшее условие для выживания.
– А отец Алексий, кстати, никуда не переезжал. В Тобольске родился, в Тобольске и…
– Время было другое.
– Нет, человек другой. Бегать не обученный.
* * *
«И поставлена будет им часть войска, которая осквернит святилище могущества, и прекратит ежедневную жертву, и поставит мерзость запустения. Поступающих нечестиво он привлечет к себе лестью, но люди, чтущие своего Бога, усилятся и будут действовать. И разумные из народа вразумят многих, хотя будут несколько времени страдать от меча и огня, от плена и грабежа; и во время страдания своего будут иметь некоторую помощь, и многие присоединятся к ним, но притворно. Пострадают некоторые и из разумных для испытания их, очищения и для убеления их к последнему времени, ибо есть еще время до срока» (Даниил, 11, 35).
Настоятель Преображенской церкви отец Алексий углублялся в чащу лесную. Все дальше и дальше шел. Маршрут он примерно помнил, компасом служили воспоминания, пусть не очень резкие, но вели. Лицо Алексия то и дело кривила гримаса обиды и страдания непереносимого. Новое время. Время злодеяний. За что мне такая доля? «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам». В Библии все предсказано.
В июле 1918-го утоплен злодеями Владыка Гермоген, наставник и советчик. Услали его в про́клятое место Екатеринбург после апрельского крестного хода, затеянного им здесь, в Тобольске, для освобождения царственных особ. Увезли и бросили в тюремный каземат, где занимался он чтением Библии в переводе Константина Победоносцева, молился и пел церковные песнопения. Издевались над ним и тешились.
Заставили работать на строительстве укреплений возле села Покровское, родины Распутина, которого епископ попервоначалу благословил, а затем проклял. Долгая история, Царь Николай II в результате возникших разногласий услал Гермогена в Сибирь, а затем, в Тобольске, они примирились.
«Но верен был монах Гермоген Царю российскому вплоть до самой кончины, что и мне завещал. Кровью завет скрепил», – думая об этом, батюшка
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
