сложенную из книг эмблему издательства «Бэйсайд-пресс», которую хозяин магазина убрал из витрины всего неделю назад, чтобы заменить ее чем-то подходящим для Хеллоуина.
Холлистер взял с полки под прилавком блокнот и стал листать, пока не нашел нужную страницу. Посмотрев на написанное с расстояния вытянутой руки, он сказал:
– Сам свой почерк прочесть не могу.
Эмили наклонилась вперед.
– Что-то вроде «Октопус, 2634», – прочла она.
– Наверное, Октавия-стрит. – Холлистер переписал адрес на липкую этикетку и наклеил ее на оберточную бумагу.
– Это для мистера Реморы? – спросила Эмили, припомнив, что, когда тот приходил в магазин в прошлый раз, Холлистер пообещал лично доставить заказанную книгу. Однако, задав вопрос, Эмили сообразила, что сама знает ответ. Мистер Ремора жаловался Холлистеру, что живет на Филлмор-стрит близ Филлмора (эта информация застряла в памяти Эмили благодаря брату). Девочка даже почти смогла припомнить номер дома – число с кучей семерок, не то 1717, не то 7171, а может, 7711.
Какое-то мгновение Холлистер изучал ее, полуприкрыв один глаз веком, как обычно.
– Откуда ты знаешь мистера Ремору?
Эмили напомнила ему про тот день.
– Вы сами сказали, что он специалист по редким книгам и что мистер Гризвольд – его клиент.
– Ах да, припоминаю. Действительно, сказал. Но эта книга не для него.
Тут Эмили пришла в голову одна идея. Не то чтобы продуманная, даже, наверное, не очень-то и хорошая идея, и все же Эмили спросила:
– А вам не надо помочь доставить все эти книги? Я могу отнести эту, а если у вас готова книга для мистера Реморы, я и ее тоже отнесу…
Может быть, когда она доставит книгу мистеру Реморе, то сможет с ним поговорить и объяснить, что она – та самая школьница, которая нашла «Золотого жука». И она попросит позволения еще ненадолго взять «Жука».
Холлистер поправил свою колдовскую шляпу.
– Спасибо, куколка, очень мило с твоей стороны. Только, боюсь, я не могу тебе это поручить. Ты еще слишком маленькая. Да и потом, мне было бы неловко отправлять тебя одну развозить книги по всему городу. Может, если бы вы с Джеймсом делали это вдвоем, да и то… – Холлистер покачал головой, и по фиолетовой мантии скользнули туда-сюда дреды.
Эмили составила из магнитных букв еще несколько слов. Холлистер смотрел. «Соль». «Сердце». «Волна».
– Знаешь, – сказал Холлистер, – мне нравятся люди, которые приходят ко мне за книгами. В основном они очень славные, ну, неплохие ребята. Но не все книголюбы – хорошие люди. Если у тебя с кем-то общие интересы, это еще не значит, что вы придерживаетесь одних и тех же принципов в жизни. – Он постучал по своей остроконечной шляпе: – Это я тебе как волшебник говорю.
Холлистер отошел от стойки и принялся возиться с книгами на ближайшей полке – одни ставил ровно, другие вытаскивал и переставлял полкой ниже. Услышанное заставило Эмили задуматься о том, что некогда Холлистер дружил с мистером Гризвольдом. Оба они были книголюбы. Оба вроде бы хорошие люди. И хоть они раздружились тридцать лет назад, Холлистер ничего не забыл и, когда пришла беда, украсил витрину в честь мистера Гризвольда, чтобы его поддержать.
– Холлистер, а вы говорили с мистером Гризвольдом после того, как он попал в больницу?
Если вопрос и удивил Холлистера, то он никак этого не выдал.
– Мне кажется, он сейчас не в состоянии вести беседы, – только и ответил он, однако морщины на его лице стали глубже.
– На сайте «Книжных сыщиков» все только о нем и говорят, – сказала Эмили. – Говорят, что после того случая ему не выжить.
Эмили не знала, можно ли так говорить, однако подспудная эта тревога давно грызла ее изнутри, но стоило ей поделиться с тем, кто знал Гаррисона Гризвольда, и ей сразу стало легче.
– Мне не нравится об этом думать, – сказала она.
Холлистер вздохнул.
– Что толку закрывать глаза на происходящее?
– А каким был мистер Гризвольд, когда вы с ним дружили? – спросила Эмили.
Холлистер перестал ворчать и стал озираться, словно в поисках еще какого-нибудь занятия. Эмили показалось, что он не услышал ее вопрос, а может, решил не отвечать, потому что не желал говорить о мистере Гризвольде. Но потом он сказал:
– Гарри был молодым. Очень изобретательным. Амбициозным. Мы с ним буквально молились на битников. – Он посмотрел на девочку, и на плечо ему упали дреды. – Знаешь битников?
– Мой папа очень любит Джека Керуака.
– У твоего папы хороший вкус, – кивнул Холлистер, и остроконечная шляпа сползла набок. – А мы с Гаррисоном изо всех сил подражали Лоуренсу Ферлингетти. Когда мы открыли этот книжный магазин, то воображали себя Лоуренсом Ферлингетти и Питером Мартином с их «Огнями большого города».
– «Мы»? Так этот магазин раньше тоже принадлежал мистеру Гризвольду?
Эмили представила себе, как мистер Гризвольд выходит из задней комнаты с коробкой книг, расставляет их на полках, приветствует покупателей, которые входят под звон дверных колокольчиков. Интересно, можно ли тосковать по тому, чего никогда не видела?
– Это, конечно, было еще до того, как он открыл «Бэйсайд-пресс». Мы были совсем молодыми – слишком молодыми, чтобы пойти в битники, но уже достаточно взрослыми, чтобы нахвататься от них всякого. Однако партнерство наше в конце концов не выдержало – в точности как у Лоуренса Ферлингетти с Питером Мартином. Только, боюсь, мы расстались гораздо менее дружелюбно.
– Но почему?
– Интересы у нас были одни, а приоритеты разные. Как ни глупо это звучит, порой люди любят одно и то же, но все равно находят повод для несогласия.
– И совсем не глупо, – заметила Эмили, вспомнив свою ссору с Джеймсом.
– У Гарри всегда была куча планов, как расширить дело. А я хотел, чтобы магазин остался маленьким, вроде клуба для тех, кто живет рядом. Гарри со своей энергией и любовью к слову мечтал охватить всех, кого только сможет. Мне тогда показалось, что щедрость натуры в нем переродилась в жадность, и мы разругались. И только много лет спустя я понял, что он вовсе не стремился ни к деньгам, ни к успеху, хоть и получил в конце концов и то и другое. Деньги могут изменить человека снаружи, но внутри он останется все тем же. Злопамятный человек и с деньгами останется злопамятным. А добрый – добрым.
– Мы с Джеймсом поругались. – Эмили тщательно выставляла магнитные буквы в ряд, чтобы не видеть, как Холлистер примет ее признание.
– Это бывает. Все иногда ссорятся с друзьями.
– Понимаете, я… – За стеной приглушенно взвыла дрель. Эмили набрала побольше воздуха: – Я не умею дружить по-настоящему.
Холлистер пренебрежительно фыркнул:
– Ерунда. Тут не
