Вот и поговорили. По-мужски, так сказать. Я бросил взгляд на часы – почти два. Кити, наверняка, уже укладывают. Надеюсь, Мелена одна там. У меня есть часа полтора, чтобы поговорить с ней по душам. Может, время останется пообщаться и на языке тела.
– Удачи! – крикнул в спину Рейдан.
Смейся-смейся, тебя тоже когда-нибудь поймают нежные женские ручки и прихватят за яйца, в сердце войдут и душу встряхнут.
На лестнице тихо спорили миссис Твигс и железная Пенелопа. Я ж говорил, что ко мне ломанулись все! Эти двое так и не смогли поладить – каждая ведь знала, как лучше для моей Катрины. Забавно, да: ребенок мой, а поделить его не могут две вздорные бабки. Хорошо, что мою мышку они не делят. Она только моя и Кити. Наша. Все. Никого нам больше не надо!
Я подошел к двери, но открыть не успел – Сальма выпорхнула с ворохом белья и пеленок.
– Спит? – тихо спросил я.
– Укладываются.
Я бесшумно подошел к сидящей в кресле Мелене. Она тихо напевала, качая Кити. Приоткрытый розовый ротик выпустил сосок, на щеках следы от молока, темные реснички веером на веках лежат. Какая же она красивая. Просто маленькое чудо. Внутри защемило от нежности. Как я вообще мог думать, что не способен на светлые чувства? Они обе мне нужны. Очень нужны.
Взгляд приклеился к налитой груди мышки, к вытянувшимся соскам, к идеальной загорелой коже – в паху стало тесно и жарко. Бля, я же не животное, а мужчина! Но как хочется раздеть ее и лечь сверху: кожа к коже, губы к губам и член глубоко в теплой щелочке. Бля, я все-таки животное…
Я, видно, громко подумал, но Мелена обернулась и прижала к себе Кити инстинктивно. Меня резануло внутри, по живому просто. Она до сих пор боялась меня, и только я в этом виноват. Я ничего не сделал, чтобы мышка была во мне уверена. Чтобы верила мне. Как вообще мысль допустил, что смогу расстаться с ней: такой красивой, нежной? Материнство украсило ее. Теперь передо мной не просто мышка-малышка, а прекрасная женщина.
Мелена улыбнулась робко и поднялась, в кроватку драгоценную ношу положила. Кити заснула.
– Она такая красивая, – шепнул я. – Как ты.
– И требовательная, – добавила Мелена. – Как ты.
Я согласно кивнул: что есть, то есть.
Дочка завозилась, и мы вышли на террасу, прикрывая стеклянную дверь. Мелена положила руки на гладкие перила, подставляя солнцу красивое лицо, а я сзади подошел, обнял ее за талию, прижимаясь к ней. Всем телом потерся, показывая, как нуждаюсь в ее ласке. Боже, как я скучал! И не только физически. Мне Мелена вся нужна. С ней так уютно молчать или говорить о простом, но очень важном. Между нами была близость, какая-то сакральная связь – даже я больше не смел отрицать, что она действительно была. Сбросил пелену жгучей ненависти и прозрел. Счастье – оно вот оно. И не нужно ничего выдумывать. Просто живи.
– Долго будешь от меня бегать? – шепнул, прихватывая нежную кожу на загривке.
– Всю жизнь, – обернулась в моих объятиях мышка.
– Долговато, не находишь?
Мелена только плечами пожала. Понятно, уговоры и тонны ванили нужны.
– Давай куплю розовых единорогов и пони на радуге и буду терпеливо жить среди этого мимишного безумия. Все, что хочешь.
– Не нужно больше ничего покупать, – она попыталась высвободиться.
– Мелена, ты нужна мне, а я тебе. Ты моя. Я с ума по тебе схожу.
– Моя, нужна, хочу, куплю… – горько произнесла она. – Как у тебя все просто.
– А почему должно быть сложно?! – сказал и прижался к ее губам, едва сдерживаясь, чтобы не съесть, не наброситься, как дикарь на изысканное яство.
Мелена попыталась сопротивляться, но это длилось меньше секунды, потом она смяла футболку на моих плечах, агрессивно отвечая на поцелуй. Изголодалась, девочка моя.
Я рывком стянул с себя майку и дернул завязки невесомого сарафана, освобождая тяжелую грудь. Мышка потерлась об меня острыми сосками, ожоги невидимые оставляя, и опустилась на колени: сама ремень расстегнула и освободила жесткий болт. Пальчиками музыкальными по стволу пробежалась, а я уже кончить готов. Да, я весь твой, мышка. Языком обвела контур головки, кончиком дразня крохотную дырочку – с ума сойти можно…
– В рот возьми, – не сдержался я. Мне сейчас не до игр. У меня внутри вулкан извергается, и горячая магма по венам течет.
– А где «пожалуйста»? – с придыханием поддела Мелена. Вот сучка! Научилась не только шлюхой, но и стервой быть.
– Пожалуйста, мышка, пососи мой член, – сказал и закопался руками в волосы. Протаранил пухлые губы и погрузился во влажную теплоту. Мелена принимала до конца, давала по самые яйца всунуть, и у меня в голове шарики за ролики от кайфа заехали. Ее язык плясал на головке и посасывал уздечку, плавно надрачивая рукой. Я не пытался вернуть контроль, полностью ей доверился. Мелена доводила меня почти до пика и тут же меняла ритм, начиная по новой – издевается, моя сладкая зараза.
Я прихватил ее у корней волос и задержал член подольше, со стоном о щеку потерся. Она остро зубами по стволу прошла, а потом принялась сосать: меня в бурю, в вихрь затянуло, где только пошлые шлепки и хриплые стоны. Мышка темп увеличивала, втягивая меня в себя, а бедра непроизвольно вбиваться в нее начали. Раз, два три – я потерял себя окончательно. Четыре, пять – и кончил в нее, все до капли. Мелена сглотнула и облизнула губы. Это в минете самое сексуальное: когда твоя женщина не брезгует тобой. Это сразу второй оргазм, только эмоциональный.
Мышка поднялась и оправила сарафан. И что это она удумала? Типа под меня косит: потрахались обезличено без лишних телодвижений. Я еще не закончил. Только размялся. И она не кончила. Непорядок.
– Мы только начали, мышка, – поймал ее снова, привлекая к себе, губы ее сочные покусывая. – Какая ты горячая, – задрал юбку и пальцами по набухшим и насквозь промокшим нижним губкам провел.
Ее балкон выходил на бирюзовую гладь моря, и, мне кажется, я даже видел, как тетя Дора понесла свое тело в соленые карибские объятия. И вполне вероятно, что нас тоже видели, но лично мне вот вообще пох… неважно, в общем.
Я повернул мышку и медленно погладил по спине: она мягкой волной прогнулась, отставляя аппетитную задницу. Вся блестящая от смазки, розовая, набухшая, распустившийся весенний цветок просто. Я присел, развел шире гладкие бедра и коснулся языком возбужденной кнопки.
– Ах… – простонала Мелена, качнувшись мне навстречу. Я кружил языком по всей промежности, а пальцами долбил в обе дырочки, и мышка везде давала, сама насаживалась, чтобы глубже, сильнее, острее. У меня член снова сталью налился и требовал принять его в игру. Пора кожа к коже…
Я поднялся и рывком подхватил мышку на руки. Дочь спала. Родители делом занимались.
– Я хочу тебя, Марк, – прошептала Мелена, когда я содрал с нее платье. – Сними эти чертовы джинсы и трахни меня наконец!
