— Не хочу. Не о том. Я… Я не буду свами спать просто так, без отношений.
Молодец я, умничка. Сейчас едва ли секс не меняю на статус. Но так сложно сформулировать то, что терзает. А мужчины молчат, давая мне высказаться. И это важно, это показывает, что не просто так ко мне пришли.
— То, что я хочу вас двоих, не значит, что я могу быть просто девчонкой по вызову.
— Никто и не говорил, что ты такая. Лапочка, мы хотим тебя, но не относимся как к шлюхе. Это бред. То есть, Тис.
— «Лапочка» можно, — бурчу, рассматривая отросший лак на ногтях. Потому что всё внутри бурлит, чувствами выливаясь. — И я не говорю, что мы должны встречаться или что-то такое… Но не собираюсь быть просто девочкой для секса.
— Мы поняли, лапочка, — Князь обращение смакует, улыбаясь. Довольный, что разрешила. На кровать забирается, ко мне ближе. — И мы не говорили об этом.
— Вы заявились ко мне, просто так. После всех разговоров. И…
— Когда ты будешь моей девушкой, — это «когда» слух ласкает. Расслабиться заставляет. — Я точно так же буду приезжать. Не потому, что только секс волнует. Но, блять, Тис, с тобой удержаться сложно. Не хотеть тебя, о сексе не думать. Ты ведь себя видела? Красивая, моя дикая кошка.
— Кошка она для меня, — Миха к себе тянет. И это впервые не похоже на перетягивание каната. Мягко лицо накрывает, шею ласкает. — Да, котёнок?
— Я…
— Да, — сам себе кивает. Опускает руку вниз, касаясь клитора. Так невесомо ведёт, медленно, что я стона не сдерживаю. — Да.
Сама за поцелуем тянусь, на всё разрешение выдавая. Даже если не серьезно всё, если на ночь просто — после видно будет. Завтра, через день — правда всплывёт и всё по местам расставит.
А сейчас я просто их хочу. Взять собираюсь, что мне предложили. Маленькая эгоистка, которая не может одним насытиться.
Откидываюсь на грудь Князя, вздрагивая, когда он шире ноги разводит. Словно меня для другого мужчины открывает. Бёдра гладит, талию. Очерчивает рёбра и грудь накрывает. Сжимает соски, оттягивая, пока в поцелуе всхлипывать не начну.
От того, как жжёт между ног. Как не хватает их касаний, давления внутри. И пальцы Князя заменой служить не могут, хотя легко в меня входят. Двигаются, пока вены не скрутит окончательно.
— Да, пожалуйста.
— Чего ты хочешь, котёнок?
— Я… — ещё один стон, с которым совладать не в силах. — Вас.
Голова кружится, дыхания не хватает. Жарко, душно, захлёбываюсь стонами, когда Князь в меня толкается. Не медлит, не сдерживаясь. Наполняет, желанное давая.
А Миха целует жестче, сильнее. Словно себе меня пытается вернуть. Его пальцы на шею ложатся, притягивая. Это так дико, так хорошо. Во мне один мужчина двигается, сжимая бёдра, на себя насаживая, а я с другим целуюсь, его за шею обнимаю.
Меня медленно на постель не опускают. Князь сверху, темпа не сбавляя. Пока во мне лишь хрипы не остаются. Они меняются, меня окончательно для адекватных отношений ломая.
Князь толкается, целует, а после его Миха заменяет, темп набирая. И так раз за разом, до черных точек перед глазами. До чувства, когда внутренности кипятком обдаёт. Всё сжимается до точки одного, ощущения, как изнутри меня наполняют.
Я плыву в этом чувстве, теряюсь. Жмурюсь, словно так меньше возбуждение будет. Не станет сильнее давить, не буду голос криками срывать. Но ведь молчать не получается. Когда так хорошо, когда всё рвётся к мужчинам.
— Боже, да, сильнее.
— Жаждущая лапочка, — но Князь, в противовес просьбам, замедляется. — А говорила, что никогда так ко мне обращаться не будешь.
— Ненавижу тебя! — сама бёдрами вскидываюсь, хотя ладони Михи обратно к постели прижимают.
— Ты хочешь меня, лапочка.
Улыбаются, наглецы. До обрыва меня доводят. Вязкого, зыбкого. И когда Князь первым кончает, рядом укладывается, Миха меня вниз толкает. С этого самого обрыва.
Лечу, раздираемая чувствами. По венам ток бежит, прошибая. Всё расплывается перед глазами, тело колотит. Оргазмом оглушительным накрывает, спасения не оставляя.
— Тише, котёнок, — Миха целует, пальцами по телу ведя. Которое обессилено, но всё равно отзывается. — Такая красивая.
Князь к себе притягивает, поцелуй воруя. Оказываюсь зажатой между двух тел. И так правильно себя ощущаю. Голову запрокидываю, чтобы на Миху смотреть, сильнее в Князя вжимаясь.
— Хорошо поговорили, да, лапочка?
Хорошо.
И я совсем не против диалог продолжить.
Глава 45. Тиса— Кто-то в сурка превращается, — утром хриплый шепот будит. Заставляет медленно глаза открыть, наблюдая за Илюшей. — Как ты столько спать можешь?
— Не спится, тогда свали.
Миша бурчит, а его рука сильнее за талию прижимает к постели. Понимаю, что на животе лежу, а мужчина сверху навалился. А моя ладонь по телу Князя бродит, очерчивая мышцы и мелкие шрамы.
Шеей веду, пока хруст не раздаться. Я бы ещё вечность спала. Потому что вместе с солнцем вопросы возвращаются. Мы вроде всё решили, но страшно, что мужчины передумают. Мы ведь не поговорили в итоге. Не решили, как дальше быть. В какие отношения всё выльется.
Хотя «поговорили» же. Ещё два раза, пока меня окончательно силы не покинули. Едва до душа добралась, от сопровождения отказываясь. А после спать завалилась. Между двух мужчин, таких любимых, таких необходимых.
— Утомили мы тебя, Тис? — Князь пряди с лица убирает. В этом жесте столько нежности, что меня пробирает. — Мне по делам отъехать нужно. Не сбежишь?
— А должна?
— Кто тебя знает. Ты девочка способная.
— А ты пиздец говорливый, — Миха немного поднимается, мне воздух возвращая. — Мне ехать нужно?
— Не, это знакомые Лютого. А у тебя с ним проблемы.
— Не проблемы, просто сопляк зарвался.
— А Лютый разве не брат Арины? — семейные связи подруги вспоминаю, которые совсем недавно узнала. — Не он?
— Он. Хорошие познания, Тис. Но с Михой у них личные тёрки. Малой его уделал в одной драке, вот и бесится.
— Малой нечестно играл. Я такого не люблю. Ну вот раз один едешь, то вперёд. Весь сон перебил.
Миша совсем на себя не похож, когда сонный. Бурчит много, почти глаз не открывает. Обратно на меня падает, придавливая. Только жест рукой делает, чтобы Князь уходил.
Тот уже в костюме, собранный, словно бессонной ночи и не было. Ко мне наклоняется, целуя. Долго, с жаром и приятной дрожью. А после губами к виску прикасается, прощаясь.
А я обратно в сон проваливаюсь, не собираясь из-под жаркого мужского тела выбираться. И мне бред всякий снится, несвязный. Рывками просыпаюсь, когда Миша переворачивается, но не дает от него отодвинуться.
