по лесам и полям кости солдат и никак не меньшее число трагедий от встреч со взрывоопасными предметами. В деле военного поиска точно лучше не станет, а вот в деле воспитания станет гораздо хуже, потому что убавится число серьезных дел для наших ребят.
У Ю. Белаша есть горькое и мужественное стихотворение о его поколении. Оно так и называется — "Ровесникам":
Ровесникам
Мы знали, что умрем мы не в постели.
И потому порою в двадцать лет
угрюмо с фотокарточек глядели
на этот — ставший черным — белый свет.
Война прошла по жизни страшным крошевом,
привычки и желания смешав,
и пролегла меж будущим и прошлым
истории кровавая межа.
Мы знали, что умрем мы не в постели.
И потому — судьбе наперекор —
мы так неудержимо жить хотели,
как, может, не хотели до тех пор.
Ведь сердце — непосредственный начальник —
нам не могло заранее сказать,
где, на каком на рубеже печальном
погубит нас последняя гроза. ...
... Есть справедливость и в несправедливости.
И ты поймешь, в лицо увидев смерть,
чтобы солдатами мальчишкам вырасти —
необходимо быть готовым умереть.
В нашу эпоху переоценки многих ценностей самая грозная опасность, стоящая перед обществом, — это потеря ценностей нравственных, общечеловеческих. На наш взгляд, угроза эта идет с двух направлений. Одно из них — стремление обывателя к наживе. Популярная мысль К. Маркса, что определенная прибыль побуждает капиталиста попирать ногами все человеческие законы, совершенно напрасно забыта сегодня. Разве не сверхприбыль побуждала Министерство мелиорации губить целые регионы плодородных земель? Как выясняется, гибель Арала планировалась чиновниками заранее. Разве не сверхприбыль дает соответственным ведомствам продажа сырья в виде северной нефти, среднеазиатского хлопка, сибирских лесов или сбыт населению налитых нитратами овощей? Прибыль породила мафию, прибыль рождает продажность чиновника и дерзость преступника.
Вторая опасность — фашизм, узаконенное насилие, организованная жестокость, разделение труда во имя подавления одних людей другими. Не надо строить иллюзий: между Сталиным и Гитлером гораздо больше общего, чем между каждым из них и человеческим обществом. Оба они — фашисты по своей деятельности и мировоззрению, и едва ли попытка строить социализм на одной шестой части земного шара сама по себе была виной тому, что в обеих, полярных по своей политической структуре частях человечества почти в одно и то же время возникли тоталитарные политические государственные монстры. С этой точки зрения остается констатировать некоторую непоследовательность в действиях наших идеологических служб. Негодуя, в прессе и устно, по поводу того, что в странах Запада нацистские военные преступники: эсэсовские палачи концлагерей, надсмотрщики и каратели не преследуются по закону, мы молчим о наших палачах наших лагерей, о сталинских подручных, творивших не меньшие беззакония и зверства. Применительно к "своим" партийным и беспартийным преступникам мы не требуем уголовного наказания, поскольку истек срок давности, равный 15 годам. Однако возмущаемся, когда военный трибунал города Бари (Италия) принимает решение об освобождении нацистского преступника, приговоренного к пожизненному заключению, бывшего эсэсовца Вальтера Редера, палача Марцаботто, горного селения близ Болоньи.
Создается впечатление, что для нашего общественного сознания преступления сталинских палачей — это внутренняя, интимная проблема нашего общества, не сравнимая с международными проблемами. Однако в сталинских концлагерях гибли коммунисты всех стран, за исключением, пожалуй, тех из них, кого Сталин, в порядке сотрудничества двух систем, выдавал гестаповцам. Но мы еще не готовы осуществить суд над системой Сталина и над ним самим, призвать к ответу исполнителей его кровавых замыслов. Это свидетельствует о том, что нам свойственно недооценивать опасность политической оппозиции справа. По существу, рост политического самосознания наших соотечественников и современников сопровождается прежде всего процессом поляризации с выделением на одном из полюсов общественно-политического сознания коллективистического и демократического типа, на другом — авторитарно-индивидуалистического, а в крайнем своем выражении авторитарно-фашистского. Все остальные варианты общественно-политического самосознания, по-видимому, будут тяготеть к тому или другому полюсу. Естественно, эта поляризация происходит прежде всего в сознании каждого из нас.
Именно поэтому проблема общественно-политического самоопределения есть проблема нравственная, проблема педагогическая прежде всего. Политику и педагогику тут разделить практически невозможно. Существуют же "черные следопыты" (не будем путать их с мародерами, роющимися в поисках ценностей на местах погребения жертв массовых расстрелов), которые ищут в траншеях второй мировой главным образом исправное оружие и гитлеровские "цацки" — пряжки, значки, знаки различия. И то и другое — для нужд черного рынка, где покупателей более чем достаточно, и все они экстремистского или уголовного толка. Солдатские кости для них — шлак, отходы, и они их выбрасывают. По имеющимся сведениям, именно "черные следопыты" прекрасно снаряжены и экипированы: у них есть и металлоискатели, и мотопомпы, и гидрокостюмы, и нередко транспорт. Часто они бывают вооружены, ходят в лесу в одежде гитлеровского вермахта и, таким образом, по стилю поведения сливаются с "фашиками".
Здесь мы должны высказать недвусмысленный упрек в адрес организаторов и руководителей массовых военно-поисковых акций. В мае 1989 г. в этой роли выступил ЦК ВЛКСМ. Огромная масса молодежи, на две трети неопытной, необученной, а главное, морально не подготовленной к выполнению новой для нее, трудной и суровой работы, хлынула в три военно-поисковых лагеря "Вахты Памяти" под Новгородом. Политическая работа, а в сущности нравственно-психологическая подготовка по отношению к этой массе практически не велась, так как силы опытных, кадровых, убежденных поисковиков были поглощены своими прямыми обязанностями — работой на местности. При соотношении массы новичков и опытных поисковиков примерно 3 к 1 влияние общественного мнения было сильно подорвано, так как для руководителя группы новичков какой-то там казанский "Снежный десант" ни в чем не указ и даже объект для нападок: почему не подготовили нам "перспективный" участок работы, где бы мы без особых хлопот могли отыскать десяток-другой медальонов? В такой мутной воде совсем неплохо чувствовали себя люди вроде тех двоих, которые пришли в избу местной жительницы, пережившей здесь войну, и допытывались у нес: не знает ли она в округе немецкие военные кладбища? Ребята эти были, как оказалось, из Ленинграда. Впрочем, ленинградская группа их практически не знала, появились они в ней перед самым отъездом в Новгород по объявлению в газете. Случайность? Возможно. Но зачем тогда такие объявления?
В день нашего отъезда на станции Чудово дозоровцы с возмущением
