обмякло.
Фицджеральд опустил тело на палубу, обтер нож и руки о рубашку мертвеца и подобрал «калашников». Автомат, как он заметил, был на предохранителе. Фицджеральд не стал ничего менять. При переключении предохранитель издавал громкий щелчок, который ни с чем не спутаешь, а это совсем некстати, если нужно сохранить элемент внезапности.
Ирландец повернулся к кормовой каюте. Он решил было просто выбить дверь и расстрелять всех, кто оставался внутри. Но потом подумал, что не знает, как далеко ушли от берега остальные, поэтому не стоит громко объявлять о своем присутствии. Вместо этого он вернулся на то же место за углом надстройки и стал ждать.
Через пару минут террорист, находившийся внутри, окликнул товарища. Когда тот не отозвался, дверь открылась.
— Касим?
Он успел сделать шага три, прежде чем увидел приятеля, лежавшего в луже крови, и тут же потянулся к автомату. Фицджеральд молниеносно выскользнул из-за угла каюты и нанес противнику два удара ножом. Сначала в правый бок, чуть ниже подмышки, по самую рукоятку. Потом снизу под бородатую челюсть, через нёбо прямо в мозг. Тело еще не успело коснуться палубы, как Фицджеральд развернулся, чтобы встретить возможного третьего противника.
Больше никого не было.
Он аккуратно приоткрыл дверь стволом «калашникова» и заглянул внутрь. Пусто. Зато — надо же! — в каюте оказался запас продовольствия и воды. Еда была простая — в основном фрукты и маниок, но Фицджеральд проголодался как волк, и для него это было настоящее пиршество. Он бесцеремонно столкнул оба трупа в реку, умылся и накрыл себе роскошный ужин за столом на верхней палубе. Едва он собрался сесть, чтобы приступить к трапезе, как услышал всплеск возле носа корабля. Схватив автомат, он подошел к ограждению.
Чуть ниже по реке крокодил уже поглощал одного из мертвецов. Другая буро-зеленая тварь двигалась ко второму трупу, оставляя на поверхности реки за собой серебристую дорожку. Подплыв к телу, крокодил широко распахнул пасть, обнажив ровные ряды острых зубов, а потом резким движением сомкнул ее. Не имея возможности рвать добычу как лев, он тряс шишковатой головой, вспенивая воду гребнем на хвосте. С отвратительным треском лопались жилы, хрустели кости и суставы. Потом вдруг все замерло, и темная вода успокоилась. На поверхности не осталось ни крокодила, ни трупа.
Фицджеральд продолжал наблюдать в надежде на продолжение. И оно не заставило себя ждать. Спустя несколько секунд крокодил снова появился на поверхности, сжимая в челюстях человеческую ногу, все еще обутую в ботинок. Крокодил проглотил ногу, и его бледное горло раздулось, словно мешок у пеликана. После этого он снова скрылся в чернильной глубине.
— Да уж… — пробормотал Фицджеральд. — Не каждый день такое увидишь.
Насвистывая «Поминки по Финнегану», он принялся за собственный ужин, пускай и в куда менее впечатляющей манере.
ГЛАВА 26
Стояла глубокая ночь. Сквозь щели в крыше Скарлетт разглядывала россыпь невероятно далеких звезд. Это помогало ей отвлечься от ужасов положения, в котором она оказалась, заставляло думать о вещах более масштабных, более философских, чем это похищение, давало возможность почувствовать, что Конго — не такая уж огромная страна, просто клочок леса на крошечной планете. Более того, все ее беды казались на удивление ничтожными в общем масштабе — в масштабе вселенной возрастом в пятнадцать миллиардов лет.
Скарлетт ерзала на холодном каменном полу, безуспешно пытаясь пристроиться поудобнее. Ей даже удалось ненадолго уснуть, но она уже давно проснулась. Где-то за левым глазом снова начала долбить мигрень. Казалось, будто изнутри скребут в черепе ложкой. Но она ничего не могла с этим поделать. Аспирина здесь не было. Других обезболивающих — тоже. Оставалось только улыбаться и терпеть. Впрочем, это не так и трудно. У нее в голове было полно куда более серьезных мыслей — завтра ее может ожидать смерть. Звезды помогают отвлечься, но не в силах заставить забыть об этом.
Скарлетт жалела, что не может узнать, который час или хотя бы скоро ли рассвет. Эти скоты-террористы отобрали ее золотые часы. Она сама купила их после того, как ее первая попытка сыграть в романтической комедии завершилась грандиозным кассовым провалом. Она решила сделать себе дорогой подарок, чтобы поднять настроение. Там же, в «Тиффани» на Родео-драйв, она попросила сделать гравировку: «Тебе от меня». Сэл много месяцев донимал ее вопросами, от кого это «от меня». Она ему так и не сказала. Это была своего рода шутка. Теперь, похоже, шутка сыграла против нее. «Террористу от Скарлетт».
Кто-то вскрикнул. Это было больше похоже на какое-то слово, чем на простое ворчание, но она не могла разобрать, что именно это было за слово. Она села, морщась от головной боли. В скудном освещении она еле могла различить очертания остальных. Сэл лежал на скамье. Миранда и Джоанна прижались друг к другу, словно две ложки, в дальнем углу. Гром лежал ближе к двери, в стороне от остальных.
Вскрик повторился. На этот раз он больше напоминал стон. Он доносился с той стороны, где спал Гром. Кошмар? Или ему больно? Скарлетт встала и осторожно подошла к нему.
— Гром? — тихо позвала она, коснувшись его плеча. — Эй, с тобой все в порядке?
Он вздрогнул и проснулся.
— Тшш… Это я. Скарлетт. Ты кричал во сне.
Он попытался сесть, но, кажется, ему не хватало на это сил. Это ее встревожило.
— Гром, что с тобой?
Она потрогала его лоб. Он был горячий и потный. Господи, что у него может быть? Лихорадка денге? Сонная болезнь? Хорошо еще, что это, скорее всего, не малярия. Насколько она знала, симптомы малярии проявлялись где-то через неделю.
Она вспомнила ранку на его руке. В темноте ее было трудно отыскать, но она нащупала плотный, разбухший узелок чуть выше его левого запястья.
— Сколько тебе лет? — спросил он слабым голосом.
Вопрос ее удивил.
— Тридцать, — ответила она и на мгновение вспомнила о вечеринке, которая так и не состоялась. — Гром, посмотри на свою руку. Что случилось?
— Просто укус.
— Кто тебя укусил?
— Мне тридцать шесть.
— Гром, тебе нужно… — она хотела сказать «к врачу», но поняла, как нелепо это может прозвучать.
— Я не женат.
«Не бредит ли он?» — подумала Скарлетт и нежным движением убрала волосы с его лба. Она решила, что хотя бы может составить ему компанию.
— Почему? — спросила она. — Почему ты не женился?
— Был в отношениях десять лет. Потом не торопился снова начинать все всерьез. Думал, у меня вагон времени, — он облизал губы и тяжело сглотнул. — Ты давно замужем?
— Уже четыре года.
— Какой же он
