заходит. Я без раздумий следую за ней, а питомцы брата словно прилипли ко мне.
Серьёзно. Ни на шаг не отходят. Я вот заняла кресло, напротив женщины, так они улеглись у моих ног. Внимание от необычных животных отвлекает хлопок двери. Зендел остался стоять там, не совсем спешит присесть рядом со мной и Аллией.
— Я рада, что ты пришла, милая. — улыбается женщина, — Думаю, маска здесь тебе не понадобится. Родные тебя признали. — и кивает на животных.
А я замираю, не понимая, о чём она вообще. В смысле родные? Зендел вон стоит и всё больше в шок впадает, а про его животных я и вовсе молчу.
Выдыхаю, снимая маску и открываю свой брачный браслет.
— Фиса? — звучит хриплый голос брата.
— Привет, — по-глупому шепчу.
Брат срывается с места и через секунду я оказываюсь в крепких руках брата, что сильно, сокрушительно, но нежно и с любовью обнимает меня.
— Сестрёнка, — шепчет так же хрипло, — Я думал, что больше никогда тебя не увижу.
Глава 29
Прижимаюсь к брату, чувствую, как сердце трепещет в груди. От радости, что, наконец, встретились, спустя столько лет. От любви, что растеклась по венам, пусть я и не помню своего детства, но сердце не обманешь такими фокусами. Он чувствует нежное чувство, любовь сестрицы, что без ума от своего старшего брата.
А ещё от стыда и грусти. Все двести двадцать лет меня не было рядом. Зендел своими глазами видел то, как рушится наша семья. Словно стекло, что разбилось и осколки разлетелись в разные стороны. Не могу даже представить, какого ему было видеть всё своими глазами. Это безумно больно. Особенно, если ты не в силах помочь.
Меня не было рядом, я просто исчезла вместе с мамой. Жила, даже не представляя, что моя семья намного больше, чем я думала. А когда оказалась дома, на Джастэре, полтора года только и думала, как вернуться на Землю.
Чувство вины никогда не отпустит меня. Ведь я так позорно потеряла время, а могла бы уже давно вернуть маму, спасти отцов и найти братьев.
— Ты ведь с самого начала знала кто я, — произношу, серьёзно глядя на Аллию. Мы с братом сели уже рядом напротив женщины и судя по всему Зендел тоже заинтересовался.
— Ты очень похожа на мать, Анфиса. Конечно, я сразу узнала тебя. — тепло улыбается она, а я прислушиваясь к своим ощущениям. Боюсь упустить сигнал камня и принять ложь за правду. — И так же сразу поняла, что ты ничего не помнишь о родном доме.
— Не помнишь? — подхватывает брат, заставляя меня покраснеть.
— К сожалению, в моей памяти лишь прожитые годы на Земле. В мире, куда нас с мамой перенесли. — признаюсь, — О детстве, о семье ничего нет. Лишь мама.
— Но ты меня узнала.
— Благодаря портрету, что у нас дома. Конечно, с тех пор ты значительно повзрослел, возмужал. Но глаза остались такими же. Мамины. — признавать в провале своей памяти оказалось не так просто. Сообщать родному человеку, что совершенно его не помнишь, морально тяжело. Даже больно. — Почему сразу не рассказывала мне всё? Зачем отправила в академию?
Перевожу тему, тем самым давая себе немного времени. Всем сердцем я желала найти брата, горела этим, но общаться с ним оказалось сложно. Морально. Чувство вины слишком сильно давит и я боюсь, если брат узнает, что больше года я то и делала, как стремилась быстрее обратно сбежать — станет презирать.
— А ты бы мне поверила? — спрашивает лукаво. Я лишь поджимаю губы, вспоминая, что даже брачные рисунки не вселили мне доверие. Пока меня носом не ткнули в семейный портрет, брыкалась до последнего. — Вот и ответ, Анфиса. Поэтому и решила, что стоит тебя направить. Тогда ты сама все узнаешь и поймёшь. Академия Ваоллон не сразу пришла мне на ум, но вовремя вспомнила про испытание Черного леса. Встреча с камнем судьбы была нужна тебе.
Логично. Если вспомнить, как я упиралась признавать правду. Даже после камня судеб. На моей руке появился брачный рисунок, что уже доказательство того, что я не человек. Никогда им не была. И слова Аллии — правда. Женщина действовала по ситуации, сразу уловив, что я особа недоверчивая и в сказки про фейри не поверю.
— Получилось даже лучше, чем я планировала. Ты встретила истинных и они уже без моей помощи открыли тебе глаза. — кивает на мой брачный браслет.
— Да уж, — соглашаюсь, нервно усмехнувшись. — Я и не знала, что ты знакома с мамой.
— Аллия служила при дворе и была хорошей подругой нашей матери. — поясняет брат.
Вот как. Теперь сомнений у меня не осталось. Аллия надёжный человек, что заслуживает доверия и уважения. Скорее бы познакомить её с моими мужьями. Думаю, стоит в целом всем вместе перебраться в Авриэль. Общими силами уж точно сможем сообразить хороший план действий, чтобы и маму с фейри вернуть, и дать отпор чудищу, что так народит проснуться.
— А что между ваши случилось? Когда я пришла вы разговаривали на повышенных тонах. — вспоминаю.
— Дело в близнецах.
Близнецы? Так они знаю, где они? Это же прекрасно! Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди от наплыва эмоций. Я и не думала, что смогу найти информацию про братьев, если просто приду к Алии.
— Мальчики под сильным заклятьем, что не даёт вернуть истинный облик. — грустно произносит женщина, и опускает взгляд на животных у моих ног. — Я многое перепробовала, но становится лишь хуже. Заклятье отвергает мою магию и магию Зендела.
Ошарашенно смотрю сначала на женщину, потом на брата. Сердце охает в груди, больно сжимаясь, когда опускаю взгляд на лохматых. Это, значит, мои братья? Близнецы о которых ничего не было известно, с того момента, как исчезли фейри.
Да нет же. Этого просто не может быть. Кому надо так издеваться над парнями? Глупости, это просто необычные питомцы Зендела. Или нет?
Непроизвольно всматриваюсь, смотрю в глаза зверям. Сначала на одного, потом на другого. И эти глаза я уже видела. На семейном портрете. Красивые мальчики с необычными, для меня, глазами.
Это и правда они. Мои братья. Заколдованные, но они. Господи…
Близнецы смотрят прямо на меня, а у меня слёзы на глаза наворачиваются. Нерешительно тяну руки к ним, аккуратно касаясь головы. Жесткая длинная шерсть тут же путается в пальцах.
— Кто сотворил такое? — шепчу севшим голосом, не до конца принимая такую жестокую реальность.
Господи, о них не было известно с момента исчезновения фейри. Это получается они всё это время, все двести двадцать лет, были такими? За что
