и людьми оно не ограничивается. О многих животных можно сказать, что они наделены сознанием.
Брэнден посвящает целую главу книги «психическому здоровью». Каков, в его понимании, больной или здоровый разум? Он поясняет: «“Разумом” специфически называют сознание человека… в отличие от форм сознания, проявляемых низшими животными»359. Такое представление о разуме весьма идиосинкратично, и конечно, это слово так не используют ни в обыденной речи, ни в специализированных идиомах психиатрии, психологии и права. Касательно здоровья и болезни «сознания человека» Брэнден пишет:
Одна из первейших задач науки психологии — предоставить определения психического здоровья и психической болезни. Психологические расстройства признаны наиболее важными проблемами здоровья нации. Эти расстройства значительно превосходят любую группу физических заболеваний (таких как болезни сердца или рак), в отношении количества жертв, экономических расходов и разрушения жизней в целом. Более половины больничных коек в стране заняты душевнобольными360.
Брэнден гордо отождествляет себя с психиатрами и другими психиатрическими профессионалами: он верит, что психические болезни существуют и что онтологически они принадлежат к тому же классу физических заболеваний, что и СПИД, диабет или рак. Сomme il faut[14], он игнорирует принуждение и отнятие ответственности, неотъемлемые от правового и психиатрического применения понятия «душевная болезнь». Люди, как правило, применяющие термин «душевная болезнь» для принуждения и отнятия ответственности у других людей, — это судьи, правоведы и практикующие юристы. Брэнден, однако, не упоминает мнений ни единого психиатра, критика психиатрии, судьи или правоведа. Он также не упоминает психиатрические препараты, психиатрические больницы, недобровольную психиатрическую госпитализацию, защиту по безумию, самоубийство и гомосексуальность.
Очевидно, Брэнден не считает все эти вопросы существенными. Вместо этого он фокусируется на «разуме» — «сущности», в диагностике и лечении «состояния» которой Брэнден заявляет себя экспертом: «Здоровье разума человека следует определять по тому, насколько хорошо этот разум справляется со своей биологической функцией. Какова биологическая функция разума? Понимание — оценка — управление действием… понятие психического здоровья принадлежит человеческой “психоэпистемологии”»361. В сноске Брэнден указывает на приоритет Айн Рэнд в первом использовании этого термина и добавляет: «Однако понятие “психоэпистемологии”… не было создано ни мисс Рэнд, ни мной, а Барбарой Брэнден»362. Все идеи, достойные упоминания Брэнденом, прослеживаются из умов культа Рэнд.
Что такое психоэпистемология? «Психоэпистемология — это изучение природы и отношений между сознательными, целеполагающими, самоуправляемыми операциями разума и подсознательными, автоматическими операциями»363. Это предложение появляется на с. 93. На с. 26 Брэнден пишет: «[слово] “разум” означает специфически человеческое сознание…». Ясно, что Брэнден использует слова для того, чтобы впечатлять — себя и других, — а не для того, чтобы понимать или объяснять.
«Психическое здоровье — это ненарушенная способность к когнитивному функционированию, привязанному к реальности… психическая болезнь — это устойчивое нарушение такой способности»364. Здесь изложено повторение стандартной психиатрической формулы тестирования реальности и его нарушений. Брэнден не говорит, кто имеет или должен иметь власть устанавливать, что следует считать «когнитивным функционированием, привязанным к реальности». Предположительно, он считает себя достаточно квалифицированным для такого решения.
«Психическое заболевание в своей основе является психоэпистемологическим; психическое расстройство — это расстройство мышления: это вполне очевидно в случаях, когда преобладающими симптомами у пациента являются галлюцинации, бред…»365 Представляется, что Брэнден не знаком с обширной психиатрической литературой по шизофрении, популяризованную версию которой он здесь подает в качестве собственного открытия. Он, как обычно, игнорирует и почти столь же обширную литературу по критике понятия «шизофрения» как заболевания. Подобно Рэнд, Брэнден пишет так, будто всякое повторение психиатрической или психологической банальности возникало непосредственно из упражнений его разума.
Бессмысленные заявления всякого рода сыплются с готовностью из-под его пера: «Социальная метафизика — психологический синдром, характеризующий человека, считающего умы других людей, а не объективную реальность, своей окончательной психоэпистемологической системой взглядов»366. Словарь Уэбстера определяет метафизику как «систему основополагающих принципов философии, на которые опирается то или иное исследование», а синдром — как «группу симптомов, типичных для заболевания». Метафизика не может быть синдромом. Зато Рэнден может претендовать на то, что он философ и эксперт по нозологии.
Рассматривая сексуальные связи между мужчинами и женщинами, Брэнден с энтузиазмом повторяет избитые стереотипы так, как если бы это были основополагающие принципы психологии. Например: «Мужчина переживает суть своей мужественности в акте романтического господства; женщина переживает суть своей женственности в акте романтического подчинения… именно он проникает, и именно женщина подвергается проникновению»367. Кого он разыгрывает? Айн Рэнд подчинилась ему? Согласно его собственным словам, малодушно подчинился именно он, а господствовала — она.
Такого рода чуши в его тексте много. «Таким образом, секс суть предельная форма, в которой мужчина чувственно понимает, что он хорош и что жизнь хороша… секс — наивысшая форма себялюбия в самом благородном смысле этого слова»368. Брэнден не только ошибается, он агрессивно оскорбителен. Как себялюбие может быть благородным? Оно может быть необходимым, осторожным, мудрым, нацеленным на самозащиту. Но благородным? Взгляды Брэндена на этику, мягко говоря, достойны сожаления. «Нет, — заявляет он, — оценки ценностей более важной для человека… чем оценка, которую он выставляет себе»369. Данная оценка ценностей важнее, чем запрет убийства, нападений и кражи?
Верит ли Брэнден в психическую болезнь? Да, с некоторой мстительностью: «Психотерапия есть лечение психических расстройств психологическими средствами… Эффективная психотерапия требует сознательного, рационального, научного этического кодекса, основанного на реальных фактах… мое убеждение в том, что Айн Рэнд предоставила такой этический кодекс в своей философии объективизма… но если жертва — это добродетель, то не невротик, а именно рациональный человек должен быть “исцелен”»370. Может ли этика быть научной? Может ли жертва никогда не быть добродетелью? Только бездетный человек мог прийти к таким идеям. Если родители не делали бы жертв ради своих детей, выживали бы не многие, не говоря уже о том, чтобы стать компетентными, опирающимися на собственные силы взрослыми, способными любить.
«Терапевт — это ученый»371. Неправда. «Каждый терапевт должен научиться навыкам в искусстве задавать вопросы под гипнозом, в рамках гипнотической возрастной регрессии и других связанных с этим навыках»372. Снова неправда373. Мне хорошо известно, что академические регалии не есть свидетельство компетентности. Не имеющий равных лорд Актон не снискал за свою жизнь «никакой академической степени, даже аттестата об окончании школы»374. Тем не менее следует отметить, что, когда Брэнден написал «Психологию самоуважения», у него не было никакой степени в психологии. На обложке книги он описывает себя как «исполнительного директора Института биоцентрической психологии, имеющего степень магистра, полученную
