Холодный голос Коула привел нас в чувство. Мы обе вздрогнули, а она инстинктивно отшатнулась ко мне, несмотря на хмурое упрямство. Схватила ее за руку.
Девушка ее не отдернула, что уже было достижением. Не так все должно было произойти. Не здесь. Не в присутствии Коула. Посмотрела на него умоляюще:
– Прошу, оставь нас вдвоем. Совсем скоро шоу, и эта гелида хватится ее. Коул, пожалуйста!
Но его взгляд был ледяным и хмурым. Что с ним случилось? Неужели он не понимает, что таким поведением ничего не добьется? Он пугает ее! Он перевернул ее мир в одночасье. Испортил светлую память о детстве.
– Что ты творишь? Не надо… Это так не работает.
Я просила его, но не видела в черных глазах отклика. Мими же притихла, а драконы вокруг возбужденно заурчали. Огненный шар и вовсе забился в своем загоне. Он всегда был чувствительнее остальных.
Повернувшись к нему, стала успокаивать жестами. Но в этот момент Мими от меня буквально оторвали. Коул взял ее и легонько встряхнул. Потом твердо сказал:
– Через несколько дней я тебя забираю из обсервации. Ты будешь жить в моем доме в Нортдаре. И чтобы без своих фокусов. Я узнал о тебе лишь этим утром и, конечно же, оставлять это в таком положении не собираюсь. Поумерь свой пыл, а пока…
Она резко скинула его руки и одним ловким движением сделала подножку с ударом в пах. Мужчина согнулся пополам, кривясь от боли. Девушка подошла к нему поближе, наклонилась и негромко сказала:
– Пошел ты к драконам, папочка. Найди себе другую идиотку, которая с тобой в Нортдар поедет.
В немом удивлении взирала на эту картину. Мими обернулась ко мне и едким голосом спросила:
– Ты там со мной поговорить хотела?
Я прикусила язык. Не знаю, будет ли теперь смысл от такого разговора, особенно учитывая ее состояние. Она была зла, и пелена гнева застилала ее голубые глаза. Только сейчас я заметила, что они стали странного оттенка: словно прозрачные, отливающие радужным отблеском. А еще внутри них затаилась тьма… Или Дар. Она же дочь Коула.
– Мими, нам правда очень надо поговорить, но еще больше нам всем надо успокоиться. Поверь, все не так, как кажется. Коул просто наделен не менее скверным характером, чем ты.
Моя неудачная шутка прошла мимо ушей девочки. Странно понимать, что ты говоришь одно, а слышит человек совсем другое.
– Так ты его защищаешь? Поверить?! Я никому не верю! Вы все меня обманывали!
Она топнула ногой, а сбоку от меня Коул уже явно отходил от их первого «контакта». Сейчас, глядя на него, я понимала, что решение не заводить детей имело под собой ряд причин: мужчина оказался совершенно не готов к такому повороту событий.
Но сейчас речь шла не о нем, хотя в глубине моей души затаилась обида. Если бы он выслушал меня, не торопился… Возможно, тогда бы мы сейчас не стояли напротив враждебно настроенного ребенка.
– Я тоже никому не верю. Ты даже представить не можешь, сколько всего было в моей жизни за эти годы. Когда мне сказали, что ты отказала в первый раз, чуть с ума не сошла. Представляешь, подобрала странный комок шерсти… Думала, что имбиал, а оказалось, его предок – анимо.
Первый раз за все время в глазах девочки промелькнул недоверчивый интерес:
– Кто? Я таких тварей не знаю!
Еле сдержалась, чтобы не поморщиться. Неужели Летиция хотя бы манеры не могла ей привить? Мими никогда так не выражалась.
– Анимо. Он такой умный, что разбирается в моем теледите лучше меня. Нас с ним чуть не вышвырнули на улицу, когда меня выгнали из Срединного цирка «Бейли», но теперь я работаю здесь. Помощницей вот этого вот звездуна.
И, прежде чем она начала гневную тираду, а она уже явно собиралась отпустить пару колкостей в адрес своего новоявленного отца, добавила:
– А еще меня спас дракон и я на нем летала.
Голубые глаза расширились и стали почти прозрачными. В их глубине клубились восторг и предвкушение. Мечты Мими остались прежними, и маленькую девочку все еще можно вытащить наружу.
– Серьезно? На настоящем драконе?
Краем глаза заметила, как нахмурился и застыл Коул, пока я медленно протаптывала дорожку к моей девочке. Шаг за шагом приближалась к ней, очищая от чужого грязного налета, облепившего ее словно песком солитдарской пустыни.
– Да, на ночном стражнике. Дракон Коула подхватил меня, когда я падала с самой вершины спирали. А тебе теперь не нравится цирк? Хочешь попасть на стадион?
Наконец на ее лице расцвела настоящая улыбка. Искренняя и чистая. Она будто озарила все вокруг, вернув меня в те дни, когда я ловила пятилетнюю малышку, сшившую откуда-то взявшимися нитками подолы юбок у видер.
– Да, я хочу стать бомбилой!
Удивленно на нее посмотрела. Мими фыркнула, снова залившись звонким смехом:
– Это игрок команды по футскаю. Когда я вырасту, то стану первой девушкой в этом почему-то мужском спорте. Чтобы всякие напыщенные гелиды заткнули свое мужественное мнение в задницу дракона.
При этом она так выразительно посмотрела на Коула, что тот аж поперхнулся и стал наливаться гневом. Но мы не успели ничего ответить Мими на ее смелое заявление, потому что из-за поворота показалась Веледа.
– Сколько можно вас ждать! Вер Перей, быстро на арену, а вы, вери Сицил, должны вернуться к грандвидере. И вери Овайо давно пора озадачиться грандшоу.
Три пары глаз смотрели на нее с досадой. Я взяла Мими за руку и тихо сказала:
– Мы обязательно поговорим, и я придумаю, как вытащить тебя из обсервации. Только прошу, доверься мне. Скорее всего, без твоего отца не удастся все это провернуть.
Девочка тут же ощетинилась и зло процедила, кидая в сторону Коула презрительные взгляды:
– От этого куска драконьего навоза мне ничего не надо, лучше я буду гнить в обсервации еще семь лет, чем пойду к нему под опеку.
И она развернулась и вышла, даже не дождавшись сопровождения. Я повернулась к мужчине:
– Не бери в голову, она просто в шоке, все будет хорошо, мы…
Он посмотрел на меня таким взглядом, что я невольно отшатнулась. В его глазах читались злость и что-то новое, темное.
– Здесь нет никаких «мы». Здесь есть я и моя дочь, и мне не нужна ничья помощь, чтобы справиться с ней.
Мужчина развернулся и направился к Униту, который нервно махал хвостом в разные стороны. Дракон был взволнован, так же как и его наездник. Веледа стояла рядом, удивленно глядя на нас. Она тихо сказала:
– Нельзя выпускать их на арену в таком состоянии. Иди на трибуны, а я попробую усмирить нашу суперзвезду.
Что-то в ее голосе заставило меня обернуться. Женщина была слишком сильно напряжена. Она сама представляла собой сжатый комок нервов, а еще была бледна и взволнованна.
