и мы вместе проводим в нем кардинальную реформу. Впереди предстояла огромная работа: набор новых сотрудников, разрешение трудовых конфликтов, разработка концепции новой экспозиции. С самого начала я считал, что ответственность за обновление музея должны вместе с нами разделять и Государство Израиль, и еврейские филантропы во всем мире. И уже в 2005 году израильский кнессет принял Закон о Бейт ха-Тфуцот, который определил музей как «национальный центр еврейских общин в Израиле и во всем мире».
Каждый музей отражает свою эпоху. Как через дизайн и внутреннее устройство, так и через принципы отбора экспонатов и пояснений к ним. Исторические музеи стоят в особом ряду. В отличие от художественных, которые призваны погрузить посетителя в мир прекрасного, их главная задача — представить определенную версию истории народа, раскрыть его идентичность — иногда в многообразии, иногда преднамеренно прямолинейно.
Дом диаспор — так буквально переводится название музея Бейт ха-Тфуцот — также отражал свою эпоху и представления израильских и еврейских лидеров о еврейской истории и отношениях между Государством Израиль и диаспорой. Эти люди совершили настоящее чудо: возродили еврейское государство на своей земле. Они стали свидетелями возвращения сюда сотен тысяч евреев. Сбылись речения пророков! Естественно, что для отцов-основателей государства история евреев поделилась на до и после 1948 года — года основания Израиля, а география еврейского народа — на Израиль и все остальные страны.
При этом в еврейской истории в рассеянии подчеркивались именно страдания и беды еврейского народа. Экспозиция начиналась с огромных камней разрушенного Второго Храма и арки Тита, на барельефе которой изображены римские солдаты, марширующие с храмовой менорой и другими трофеями из разграбленного Храма (это были муляжи из гипса и папье-маше). Все три этажа пронизывала черная металлическая решетчатая конструкция, символизирующая жертвы еврейского народа во время Холокоста. Конечно, были в музее и залы, посвященные еврейским праздникам, традициям, духовным достижениям, был зал с замечательными моделями синагог, но в целом посетитель выходил с ощущением, что еврейская история — это погромы, лишения и скитания по враждебному миру. Через это ощущение передавался в 1970-е годы призыв лидеров Израиля к евреям диаспоры: «Хватит прозябать среди чужих — возвращайтесь на историческую родину!» — в изложении на музейном языке.
Моя дочь Ирина в Музее еврейского народа «АНУ»
Мы же начинали нашу «перестройку» в начале XXI века, когда многое изменилось. Израиль превратился в одну из ведущих экономических, военных и технологических держав на Ближнем Востоке. Далеко не все евреи совершили алию, примерно половина народа продолжала жить в других странах. Более того, сотни тысяч израильтян перебрались в США, Англию, Францию и даже Германию.
Перед нами стояла непростая задача отразить эту изменившуюся ситуацию, это новое самоопределение в обновленном музее.
На одном из первых совместных обсуждений представителей нашего фонда с работниками музея Алла Леви произнесла ключевую фразу: «Новый музей должен рассказывать не о прошлом еврейского народа, а о его настоящем и будущем». Именно поэтому сегодня новый Музей еврейского народа, в который мы превратили Бейт ха-Тфуцот, открывается с обзора современного еврейского мира.
Саби Майонис, Ирина и я на семинаре участников программы «Хабогрим»
Тогда же мы сформулировали девиз музея: «Эта история — твоя». Мы хотели, чтобы посетитель выходил из музея не просто сторонним наблюдателем, а с ощущением, что он сам — часть огромного и многообразного еврейского мира, с которым он связан личными узами. И он должен испытывать не только горечь былых утрат, но и гордость за принадлежность к еврейскому народу.
Этот девиз стал основой нашего подхода к работе над новой концепцией и экспозицией музея.
Пятнадцать лет реконструкции — это долгий путь. И, должен признаться, весьма непростой.
За эти годы сменилось несколько директоров, неоднократно обновились составы попечительских советов и музейных комиссий. Сколько яростных споров — до криков, слез и смертельных обид — велось о том, что должно быть включено в экспозицию, а что — нет. Вопросы обсуждались непростые. Например, как показать многообразие современного иудаизма? Должны ли мы рассказать о женщинах-раввинах в реформистском и консервативном течениях? Можем ли упомянуть однополые браки, освящаемые реформистами в США, но считающиеся богопротивными с точки зрения ортодоксов?
Несколько лет мы искали дизайнерскую фирму для работы над новой экспозицией. Местные предложения нас не удовлетворили, и мы объявили международный конкурс. Его выиграла компания Gallagher & Associates, во главе которой стоит Патрик Галлахер — ирландец, принявший иудаизм.
Мы не могли просто закрыть музей, разобрать старую экспозицию и начать создавать новую. Все работы велись параллельно с повседневной деятельностью музея. Уже через несколько лет с начала нашего партнерства был достроен новый музейный корпус для проведения лекций и семинаров. Мы начали реформировать работу экскурсионного и лекционного отдела. На его основе открыли Международную школу по изучению еврейского народа. Именно сотрудники этой школы должны были не только готовить экскурсоводов на будущее, но и одновременно проводить лекции, семинары, образовательные мероприятия, постоянно расширяя круг участников этих мероприятий — от молодых пар с детьми до пенсионеров.
Каждый год мы открывали новые выставки, причем как традиционные по тематике для Музея диаспоры (такой была, например, выставка, посвященная иранским евреям), так и принципиально иные (например, о евреях — звездах шоу-бизнеса Бобе Дилане и Эми Уайнхауз). Большим успехом пользовалась экспозиция, посвященная еврейскому юмору. Многие из этих выставок потом отправились путешествовать по миру — например, выставка, посвященная советским евреям, борющимся за выезд в Израиль.
Наш подход стал быстро приносить результаты. Аудитория музея помолодела, его начали посещать семьи с детьми, группы солдат и офицеров Армии обороны Израиля, участники программы «Таглит». Музей наполнялся новой энергетикой.
Значительную роль в процессе реновации музея сыграла моя старшая дочь Ирина.
Я уже писал, что она первой в нашей семье получила еврейское образование, окончив в 1995 году еврейскую школу в Москве. Но, что не менее важно, Ирина рано начала заниматься филантропической деятельностью как волонтер. В девятнадцать лет она работала в Hill Foundation. Затем, в начале 2000-х, — в созданной ЮКОСом «Федерации интернет-образования». Ирина окончила экономический факультет МГУ и несколько лет проработала в международной консалтинговой компании АРСО.
После ареста Ходорковского я попросил ее переехать в Лондон, где она продолжила работать в той же фирме.
Несколько раз Ира приезжала ко мне и через пару лет пребывания в Лондоне, в 2006 году, решила перебраться в Израиль, где к тому времени уже жили все ее родственники: папа, мама, отчим, дедушка и бабушка. Пока она искала работу
