свидетельские показания Аннушки быстро выведут эту «кошку-мышку-невидимку» на чистую воду и смоют его чистоплюйский грим.
Штатский нежно погладил Аннушку по рыжим волосам:
– Ну не расстраивайся так, всё позади!
Аннушка, глядя перед собой невидящим взором, молчала. Лишь изредка её фигура сотрясалась от беззвучных всхлипываний – последствий минувшей истерики.
После того, как охранники кафе оттащили её от Ботана-Ферзя и водворили на кухню, с Килькиной случился настоящий припадок. Она упала на пол, плакала, кричала, билась головой, и администратор ресторана хотел даже вызвать ей скорую психиатрическую помощь. От помещения в психбольницу Аннушку спасло появление Семёна Борисовича Штатского. Удостоверение следователя МВД моментально сняло все вопросы, и Аннушка вместо койки буйного отделения оказалось на мягком сидении служебной «Волги». Впрочем, Килькина относилась ко всему происходящему вокруг неё с полным равнодушием. Ферзь! Мужчина её мечты, её жизни, Миша Ферзь, не просто изменял ей с другими чувихами. Ферзь обманывал Аннушку по полному беспределу: он косил под отвратительного, мерзкого, убогого ботана-лоха! Хуже этого мог быть только закос под пидора! Впрочем, строящий из себя ботана Миша Ферзь выглядел не лучше. То, что Аннушка всегда презирала в мужчинах (да и не считала она ботаников за мужчин), вдруг самым неожиданным образом вскрылось в человеке, которого она самозабвенно полюбила телом и душой. Но теперь после всего увиденного она не чувствовала своего тела, а раздавленную, растоптанную душу терзали невыносимые муки. Ферзь – ботан!! Пережить такое Аннушка Килькина была не в силах, и её организм, повинуясь инстинкту самосохранения, просто отключил функцию восприятия окружающей действительности.
Способствовало такому отключению и то, что Семён Борисович Штатский велел водителю на обратном пути не торопиться, и Аннушку то ли вводило в забытьё, то ли усыпляло плавное покачивание машины, едущей по вечерним городским улицам.
Как водителю был ясен маршрут, так и следователю Штатскому почти до мельчайших деталей были очевидны дальнейшие процессуальные действия. Он снимает показания с Аннушки Килькиной, поручает экспертам изобличить Шахова по фотографиям Ферзя, затем… Об аресте журналиста Штатский думал, как об уже свершившемся действии. Он мог задержать Михаила прямо в зале ресторана, но делать этого не стал: Семён Борисович решил приготовить Ферзю-Шахову впечатляющий сюрприз. Он арестует зарвавшегося афериста в момент его журналистского торжества! Когда закончивший гонку вместе с самим Михаэлем Шумандером репортёр победоносно выйдет из машины, первым с блестящей работой его поздравит… следователь Штатский. Он просто защёлкнет на запястьях Шахова наручники. Ферзь должен оценить такой эффектный пассаж. А когда с Мишенькой поработают гримёры, которые быстро перевоплотят его мнимо интеллигентное лицо в истинно бандитскую рожу, а потом сразу же пойдут опознания и очные ставки с обманутыми подельниками… Мц! Семён Борисович даже причмокнул губами, предвкушая спектакль, безропотным зрителем которого станет Шахов-Ферзь.
– Аннушка! – мягко заговорил следователь, продолжая водить ладонью по волосам девушки. – Ты не бойся ничего. Я скажу – и они обратно тебя на работу возьмут и ещё зарплату в два раза увеличат. А захочешь – я тебя в другое заведение устрою: хоть в ресторан, хоть в супермаркет… Ты нам так помогла! Если бы не ты, мы этого афериста-террориста ещё недели три… – Штатский глянул на едущие в соседнем ряду автомобили. – А то и целый месяц вычисляли! Рано или поздно мы бы его, конечно, разоблачили, но за это время он мог такого наворотить. А ты, считай, предотвратила особо опасное государственное…
Слово «преступление» Штатский произнести не успел. Чёрный «Cadillac Escalade», вылетевший на перекрёсток под красный свет, словно таран, сбил служебную «Волгу» с проезжей части и выбросил её на тротуар. Семён Борисович, сидевший слева, налетел на Аннушку Килькину, и через мгновение их тела слились отнюдь не в любовном экстазе.
– Что ж Вы делаете, сволочи! – заорала на всю улицу бабулька, чудом увернувшаяся от пролетевшей мимо неё «Волги». – Ах, да это же та махина преступная! – озарило её при виде джипа. – Так Вы, значит, покушение на свидетельницу? Ну, я сейчас ваши лапы мафиозные скручу! – и бабуля бросилась к «Кадиллаку». – Это они, гады, у жильца моего контрабас спёрли! Ну, я вам не Интерпол, я с вами по-свойски разделаюсь!
Проскочив к джипу между экстренно затормозивших автомобилей, старушка резко рванула пассажирскую дверь. Прямо на неё из салона вывалилось массивное тело, с бритой головы которого упал курчавый парик. Выпавший человек выглядел абсолютно целым и во всех смыслах здоровым, но, тем не менее, он был мёртв.
С водительской стороны дверь «Кадиллака» открыл случайный очевидец. Водитель совершившего аварию джипа мирно покоился на раскрывшейся подушке безопасности. Его остекленевшие глаза смотрели сквозь любопытных прохожих.
– Готовченко! – разочарованно констатировал мужчина, открывший дверь. – И подушка не спасла…
– МЧС вызывайте! – крикнула старушка людям, пытавшимся открыть «Волгу». – Да и отвалите подальше! Рвануть может!
Её голос, контрастировавший с весьма непрезентабельным видом российской пенсионерки, звучал столь убедительно, что добровольные спасатели подчинились и поспешили вернуться на тротуар. Несколько из них достали мобильные телефоны.
Старушка тоже вынула из потёртой сумочки мобильник.
– Михаил Викторович! – прокричала она в трубку, после того как набрала указательным пальцем номер. – Это Марья Филипповна Чатова, консьержка из парадной Алика Лунца. Я их задержала!.. Как кого? Бандитов этих, что с контрабасом сегодня приезжали! Тёпленькими взяла! Правда, пока Вы доедете, остынут они… Почему остынут?.. Дык в аварии разбились они на своей махине! Тут на перекрёстке в другую машину врезались… Приезжайте быстрее! Жду, – она назвала адрес и указательным пальцем другой руки нажала кнопку сброса вызова.
– Марья Филипповна, Вы точно уверены, что именно эти люди приезжали сегодня к гражданину Лунцу с контрабасом? – за неполный час, что следователь Васнецов провёл на месте аварии, на него обрушился такой шквал информации, что Михаил Викторович с трудом выстраивал схему дальнейших действий.
По мнению врачей «Скорой», и водитель, и пассажир «Кадиллака» умерли за несколько секунд до аварии, т.е. врезались они в милицейскую «Волгу» уже мёртвыми. Конечно, окончательные выводы оставались за судебно-медицинскими экспертами, но отсутствие у погибших каких бы то ни было телесных повреждений подсказывало Васнецову, что правота медиков «Скорой», вероятней всего, подтвердится.
Ни контрабаса, ни какого-либо другого музыкального инструмента в «Кадиллаке» не обнаружилось, а вот привилегированные номера джипа, как сообщили Васнецову гаишники, оказались поддельными. Небезосновательно полагая, что с такими номерами их никто не остановит, оба погибших не удосужились отяготить свои карманы ни одним документом, включая водительские права.
Третьей загадкой стал серьёзно пострадавший и находящийся в бессознательном состоянии пассажир «Волги». Вездесущая консьержка почему-то знала его по делу о наезде на какого-то журналиста радио, и на основании этого утверждала, что авария была подстроена
