взяли, только из немецкого Вилли переименовали в русского Ваську.
* * *
Они встречались и в четверг, и в следующее воскресенье. Франц Отман всё приглашал погулять по городу, всё хотел показать его достопримечательности, его старину. Алексей и Ольга отказывались под разными предлогами. И это выглядело странным.
Все последующие дни моросил дождь, но в воскресенье погода наладилась: дождь перестал, проглянуло солнце. Алексей предложил Отману прогуляться вдоль берега моря. Ольга, как и условились заранее, осталась с Мартой. Они хлопотали на кухне, что-то готовили к столу. При этом Ольга во всей красе рассказывала хозяйке дома о далёкой Москве.
Каменистый берег был в тот час пустынным. Отман и Балезин шли не спеша, то и дело перешагивая через небольшие скопления обточенных морской водой камней. Отман говорил, Балезин слушал. С моря дул сырой ветер, повизгивали чайки. Макаров всё время предостерегал Балезина: не торопись, выбери момент. И вот, похоже, этот момент наступил…
…На следующий день Алексей встретился с Макаровым в условленном месте. Погода опять испортилась и сильно – с плащей и шляп обоих стекали струи воды. На этот раз Виквик не курил и даже не сказал привычного при встрече: «Чем порадуешь?» Он молчал и в упор смотрел на Балезина, чувствуя, что сейчас услышит нечто важное.
– Он согласился, – прервал напряжённое молчание Алексей.
* * *
Информация, которую Франц Отман стал поставлять советской разведке, оказалась исключительно важной: от объёмов добываемой железной руды и графиков перевозок её в Германию до названий судов и фамилий капитанов. Были сведения и о поставках в Германию леса.
В начале декабря 1940 года начальник Генерального штаба германских сухопутных войск генерал-полковник Гальдер представил Гитлеру подробный план нападения на СССР, и 18 декабря фюрер издал директиву №21 – план Барбаросса – которая начиналась категорическим утверждением: «Германские вооружённые силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании ещё до того, как будет закончена война против Англии». Все приготовления должны быть завершены к 15 мая 1941 года. 30 апреля Гитлер наметил и конкретную дату вторжения – 22 июня.
С начала 1941 года поставки железной руды и леса из Швеции в Германию резко возросли. Информация об этом, в числе прочих многочисленных донесений, регулярно ложилась на стол Сталину. Но тот не верил, считал, что Гитлер, не закончив войну с Англией, не решится напасть на СССР и воевать на два фронта. А полученную информацию считал дезинформацией.
…На дворе уже стояло лето. Шведская столица манила зеленью парков и лужаек, гладью озёр, морскими прогулками. Но Алексею Балезину очень хотелось домой из тихого размеренного Стокгольма в шумную суетливую Москву. А ещё хотелось хотя бы на один день забыть о своей работе, о надвигающейся войне. Язву он подлечил ещё зимой – шведская медицина была на высоте. Сейчас он мог бы радоваться жизни, но не получалось. Такая работа…
В тот день он сидел в маленькой кофейне за столиком у окна и просматривал свежую газету. Это был условный знак для Франца Отмана, означавший, что всё спокойно, можно заходить. Отман всегда обедал в ресторане напротив. Недалеко от ресторана стояло здание, в котором располагался главный офис фирмы Отмана, поэтому обедать он ходил пешком в сопровождении, естественно, Неслунда. После обеда Отман переходил через улицу, чтобы зайти в кофейню и выпить чашечку ароматного кофе. «Лучший кофе во всей Швеции», – пояснял он Неслунду. Неслунд не возражал, хоть и не относился к числу любителей кофе. Он предпочитал после обеда пиво и дожидался своего шефа на летней веранде расторана. Кофейня оттуда не просматривалась, но посещение её Отманом на 5—7 минут не вызывало у Неслунда подозрений.
Перед тем как выпить за баровой стойкой чашку-другую кофе, Отман направлялся в туалет помыть руки. Там, под умывальником, Балезин соорудил небольшой тайник, куда Франц Генрихович закладывал капсулу с очередным донесением. Спустя некоторое время Балезин, не ощутив вокруг ничего подозрительного, заходил в туалет и забирал капсулу. Это происходило раз в две недели в условно назначенный день.
Алексей по-прежнему продолжал читать газету. Если бы он её свернул и положил на столик, это означало бы опасность, и Францу Отману заходить было нельзя. Но за несколько месяцев их сотрудничества такого случая ни разу не представилось.
Поэтому Балезин был спокоен, хоть и понимал, что произойти может всякое – уж слишком часто в его жизнь вмешивались случаи.
И произошло. Вошедшего в кофейню он узнал сразу, как только тот открыл дверь и переступил порог. Сколько же они не виделись? Где-то с марта 1917-го – чуть ли не четверть века. Несмотря на тёплую погоду, тот, кто вошёл, был в строгом чёрном костюме-тройке и шляпе и этим в какой-то степени Балезину напоминал Юргенса. Лоренц, хотя здесь, в Стокгольме, он наверняка пребывал под другим именем, заметно постарел. И это неудивительно: время брало своё.
Трудно сказать, узнал ли его Лоренц – Алексей прикрывался газетой. Но парадоксальность и одновременно трагизм ситуации заключались в том, что он должен был немедленно сложить или свернуть газету и положить перед собой. Это означало бы для Отмана, который подойдёт с минуты на минуту, запрет входить в кофейню. Лоренц, как сотрудник военной разведки абвера, независимо от гестапо, внимательно следил за тем, что происходило вокруг поставок железной руды и леса и конечно же знал, кто такой Франц Отман, и даже помимо агента гестапо Неслунда присматривал за ним. Увидев в кофейне и Балезина, и Отмана, он сразу бы понял всё.
Лоренц расположился за баровой стойкой и заказал рюмку коньяка. Он сидел спиной к Балезину и в любой момент мог обернуться. Алексей внутренне напрягся: неужели Отман не среагирует на условный знак?
…Франц Генрихович не спеша шёл по другой стороне улицы. Вот он, пересекая её, зашагал по булыжнику проезжей части, направляясь к входу в кофейню. Вот на секунду остановился, увидев издали в окне Балезина с брошенной на столик газетой и … зашагал вдоль улицы прочь.
Алексей почувствовал, как рубашка прилипла к телу. Но ему хватило выдержки, чтобы в следующую минуту снова взять в руки газету и не спеша деловито раскрыв её, заслониться от Лоренца.
Выпив ещё одну рюмку коньяка и чашечку кофе, человек в чёрном костюме покинул кофейню.
* * *
– Что случилось? – Виквик был явно встревожен. У них с Балезиным был условный сигнал на случай экстренной встречи, и Алексей им воспользовался. Он подробно рассказал Макарову обо всём, что произошло в кофейне.
– Ты уверен, что Лоренц не
