рядом с деревянным ящиком, неся с собой искусственные цветы и венки. Гроб несли несколько человек, но во главе был весьма заметный дядька. У него были очень густые усы и суровый взгляд. Таких усов я ещё не встречал. Наверное, он растил их всю свою жизнь. Когда толпа проходила мимо меня, усатый дядька посмотрел мне в глаза и сказал: "Он умер", причём без каких-либо эмоций. Я подумал, почему же он сказал это именно мне? Через некоторое время меня осенило. Умер мой друг, умер Миша. Видимо этот дядька знал о нашей дружбе и видел, как мы гулем вдвоём. Я стоял на месте, как вкопанный. Вчера я оставил его одного, и он утонул… Я во всём виноват… За это я никогда себя не прощу. Мне ещё много приходило подобных мыслей в голову, но я знал, что Миша бы не одобрил мою скорбь, поэтому я старался держать себя в руках. Миша всё равно будет жить, пока жив я. Он навсегда останется в моих мыслях и воспоминаниях.
Часть девять_надцатая. Сонник Миллера.
Время, после недавних событий было тяжёлым. Я настраивал себя на позитив, но мысли мешали мне выспаться. Через неделю такого режима я был похож на живого мертвеца. В один прекрасный момент я просто отрубился. Мне даже приснился сон. В нём я лежал на кровати, которая находилась явно в казённом здании. Посмотрев на свои руки, я понял, что очень стар. Я попытался встать, но не смог. Рядом с кроватью стояла инвалидная коляска, и я понял, что она принадлежит мне. Над кроватью висела изношенная бумага, на которой было написано женское имя "Валя". На тумбочке стояли гранёный стакан с чаем и тарелка с печеньем. Фоном шумел радиоприёмник, который явно был настроен на скучную волну, потому что в тот момент там звучал диалог двух садоводов. Конечно, я не вникал в этот диалог, но было понятно, что он о комнатных растениях. За окном качались деревья, дневные шторы слегка колыхались от ветра, и было слышно, как где-то вдалеке дятел стучал по дереву. Вдоль стены стоял шкаф с большим зеркалом на двери. Я хотел в него посмотреть, но встать у меня так и не получилось. На шкафу я так же разглядел интересную полку, которая была полностью забита книгами и тетрадями. Настенные часы уже давно забыли свою прямую обязанность и висели, по-видимому, просто для красоты. Дверь открылась и кто-то вошёл. На этом сон оборвался. Прошло больше двенадцати часов с того момента, как меня вырубило. Впереди была целая ночь, но спать мне уже не хотелось, поэтому это была ночь размышлений.
Я думал о многом, в том числе и об этом сне. Почему в нём я постарел, и, к тому же, перестал чувствовать свои ноги? Что со мной стало? Я не хотел верить своим глазам, хоть это были и глаза во сне. Почему люди, в принципе, верят своим глазам? Они ведь явно отображают всё не так, как это есть на самом деле. Мы привыкли считать, что наше зрение идеальное и передаёт все краски нашего мира. Но ведь иного взгляда на мир у нас и нету. Сравнивать не с кем. Так почему же тогда наше зрение идеальное? Быть может, просто эволюция ещё не дошла до идеального зрения, где были бы видны все измерения, газы и прочее. Но эволюция поступает правильно. Она лишает нас возможности видеть всё. Если бы мы видели всё невидимое, то это бы явно усложнило нам жизнь. Я вполне доволен своим зрением, но не считаю его эталонным. Зрение и мозг работают в симбиозе, и мы видим картинку, которую нам они нарисовали. Но ведь не обязательно, что они идеальный художник. Они могут быть дилетантами, но мы не можем это принять. Вы не задумывались о том, что человек может выглядеть совершенно иначе? К примеру, какой-нибудь волк видит мир в своих цветах и считает, что эти цвета истинные. Но ему вовсе не знакома остальная палитра, и если ему сказать о её существовании, то вряд ли он в это поверит. То же самое и с нами. Просто наша проблема в том, что на Земле некому нас убедить в том, что мы не идеальны. Здесь нет конкурентов человеку. А отсутствие конкуренции приводит к самоуверенности, которая, порой, очень вредит нам. Много лет назад люди даже не знали о существовании невидимых газов, но ведь это не значит, что их не существует. Раньше всё было немного иначе. Существовало лишь то, что мог видеть человеческий глаз. Но даже сейчас многие говорят о том, что не существует того, чего мы не видим, что не можем потрогать и так далее. Я не мог потрогать и увидеть воочию свой сон, но я был уверен, что он существовал. Более того, во сне я чувствовал себя ещё реальнее, чем тогда, когда проснулся. А что, если сны это и есть реальность, а бодрствование на самом деле – сон? Вдруг всё, что происходит во сне – вся наша жизнь? Эта мысль не давала мне покоя. Я переживал за своего персонажа во сне. Меня мучили вопросы: "Что же с ним случилось?", "Где он находился в том сне, и почему рядом никого не было?", "Кто зашёл к нему?". Я был наедине со своими мыслями до тех пор, пока не увидел восход солнца. Мозг немного устал от перенапряжения и потребовал сна. Я ему не отказал. Через минуту моё положение сменилось на горизонтальное, и я улетел в свой новый волшебный мир сновидений.
Часть двадцатая. Полуфинал.
Прошёл год своим широким и уверенным шагом. За это время случалось всякое, но, к счастью, в основном, хорошее. Мы с той девушкой, которую я встретил у пруда, гуляли вместе как настоящая пара, причём взявшись за руки. У нас всё было хорошо. Она поддержала меня в тот сложный период, когда Миши не стало. Мы гуляли по парку. Вокруг бегали дети, напоминая мне о моём детстве. Их родители наблюдали за ними с некоторой дистанции. Кстати, моя девушка посодействовала тому, что я стал лучше относиться к своим родителям. Конечно, прошлое оставило своё пятно на моей жизненной простыне, но сейчас, по крайней мере, мы с родителями перестали быть врагами. Я понял, что не стоит упоминать об их ошибках, и стал общаться с ними так, будто мы едва познакомились. Это дало свои плоды. Мы с девушкой ели сладкую вату и глазами
