Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Из моего окна видно только серое небо. Каждый день одно и то же. Здесь я чужая, одинокая, бесполезная. Хорошо, что я редко сюда возвращаюсь, не больше двух раз в день.
Легкий ветерок по лицу от сквозняка означал, что пришел Рома, отворив входную дверь.
– Привет! – высветилось на виртуальном мониторе, хотя никто еще не показался в дверях комнаты.
– Привет, – написала я в ответ.
Он вошел и улыбнулся, стряхивая снег с волос. Он что-то говорил под нос, но я, естественно, не слышала.
– Как настроение сегодня? Я принес «заправку», – высветились слова. Он указал на две коробки, в которых была моя еда. Сложно было назвать это едой, скорее, топливо для организма. Но лучше так, чем совсем превратиться в овощ, питаясь через капельницу. Я улыбнулась в ответ.
Мне было больно смотреть на то, с какой самоотверженностью Рома пытался быть хорошим братом. Он приходил через день-два и рассказывал последние новости: как он с семьей ездил в старый домик бабушки Милы на выходных или как он навещал могилу матери и Кота. Я только вежливо «слушала» и кивала. Иногда даже произносила несколько слов, которые сама не способна была услышать. Просто привычка. Но я стремилась туда, где мои способности были безграничны. Они не были ограничены ни возможностями физического тела, которое сейчас не могло даже сесть или встать, ни моими человеческими умственными.
– Сегодня к ужину Стелла хотела забежать, примешь ее?
– Да, конечно, – написала я, а сама отвернулась к окну, пряча недовольное лицо. Прошлый ее визит закончился не лучшим образом. «Тебе нужно поселиться в том месте, где о тебе будет постоянный уход! – твердила она. – Рома тебя любит, но ты же понимаешь, как ему трудно последние полгода!».
Стелла была женой Ромы. И моей «приятельницей», как мне казалось до инсульта. Каким же скудным умом я обладала еще полгода назад! Простенькая жизнь старушки: прогулка до супермаркета и обратно, бесконечные отупляющие ток-шоу и визиты Стеллы для перетирания в сотый раз бессмысленных старческих сплетен. Мы с ней выглядели, как бабушка и внучка, хотя она была на несколько лет старше меня. Раньше меня очень расстраивало, что я не могу остановить старение, хотя пыталась трижды. А теперь это не имело никакого значения. Все, что происходило здесь, в реальности, не имело для меня больше значения.
Рома загрузил еду в бот и поднял спинку моей новой кровати.
– Удобно? – вежливо поинтересовался он. Я кивнула. Мне и в голову раньше не приходило, что в детстве он меня ненавидел, а он, конечно, никогда не упоминал об этом в своих рассказах. Теперь я ставила под сомнение его «правду» о моей жизни до дня хард резета. Точнее, я знала наверняка, какими были наши отношения, и в то же время понимала, что могла все драматизировать со своей наивной детской точки зрения. В любом случае последние сорок лет он был моей единственной опорой и добрым другом, поэтому теперь было неважно, что происходило между нами в детстве.
Пока я послушно открывала рот для очередной ложки не слишком вкусной еды, подносимой ботом, мы болтали с Ромой в диалоге о разном.
– Помнишь, у отца был друг, такой здоровый лысый мужик? Как уж его звали? – начал Рома.
– Да, кажется, припоминаю, – в моей голове появилось яркой вспышкой воспоминание: «Здорóво, братан!» – лысый великан крепко обнял Кота в прихожей. «Жулик, слышь, Костян откинулся40! – весело прокричал отец. – Проходи туда». «Хата, что надо», – бросил толстяк, смеясь, и протопал на кухню; я вжалась в стену, чтобы меня не заметили. Намечалась очередная «веселая ночка», когда я, скорее всего, прошмыгну на крышу, чтобы вернуться, когда эти трое или разойдутся, или заснут лицом на кухонном столе с недопитыми рюмками в руках. – Его звали Костян.
– Точно! Вот ты умница! Вспомнила же такое! – подивился Рома. Он все еще удивлялся.
Когда ко мне «вернулась память», я рассказала об этом брату, так быстро, как смогла. Несколько недель я провела в реанимации, врачи пытались «починить» мой мозг после обширного ишемического инсульта. Несколько недель одиночества и тишины оказались очень кстати: пожалуй, не каждый мог бы остаться в своем уме после того, как в один миг в голове начался ураган из непонятных образов, видений, смутных «как бы моих» воспоминаний. Я была уверена, что мой мозг навсегда поврежден, так оно и было, но лишь отчасти: инсульт оставил существенные и необратимые последствия – я до конца жизни останусь парализованной, а глухота никогда не будет излечена. Я видела врачей, читала их сообщения, понимала их: «Лиана, мы снова попытаемся вживить тебе нейронный проводник. Это новая модель. Кивни, если поняла». Я кивала, хоть получалось слабовато. «Хорошо. Надеюсь, что на этот раз будет полная совместимость с твоим чипом. Тестирование прошло успешно». Я заснула под очередной дозой анестезии, а когда проснулась, помнила сон! Я не видела снов, кажется, всю жизнь! Темная звездная ночь, маленькая девочка на крыше здания. А рядом сидит девушка, молодая и красива: у нее розовые волосы и смешной нос в веснушках. У девочки глаза точь-в-точь как у меня – внутри при определенном угле можно заметить слабое сиреневое сияние. «Ух ты», – то ли подумала я тогда, то ли произнесла вслух. Я перевела глаза с лампы на лицо доктора, не в силах оторваться от воспоминаний о своем чудесном сне. Он что-то произносил, я видела по губам, но не слышала. Я улыбалась. «Лиана, ты можешь услышать меня?» – прочла я на виртуальном мониторе. «Нет», – написала я, но улыбка так и не сошла с моих губ.
«Сны» становились такими разнообразными и отчетливыми, я не забывала их с пробуждением, наоборот, вспоминала самые мелкие детали. События сменялись, менялись люди. Сначала я была поражена и восхищена, но довольно быстро положительные эмоции вытеснил чудовищный страх, даже ужас. Что же такое я видела? Если это были сны, то какие-то странные, шизофренические. Вот, например, Рома, такой юный, совсем мальчишка, лицо искажено в гримасе отвращения, он орет на маленькую девочку лет семи, колотит ее изо всех сил кулаками, девочка плачет и зовет маму, но мама не приходит. Или вот другой сон. Я (это определенно была я, такой я себя помнила – лицо молодое, без морщин, карие глаза с сиреневые огнем) стою посреди темноты, беру пальцами что-то в окружающем пространстве. На миг темнота искажается рябью, образуя непонятную кривую сетку сиреневого свечения. Моя рука выхватывает новое нечто, и снова проявляется незнакомый узор, расползающийся, будто по эластичной ткани. Руки соединяются, и я вижу новый «сон»: мужчина прижимает маленькую девочку,
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
