по кабинету, а работавший вентилятор помог им красиво спланировать по разным углам.
– То есть ты будешь сейчас старательно делать вид, что это случайное совпадение, а не твоих рук дело?
– Разумов, ты болен, если думаешь, что я буду убивать сотрудников управления. С чего ты вообще решил, что я замешан?
– Умер менталист, контролировавший Зубову в Шкрябинке. Найден в кабинете около часа назад, и способ смерти очень оригинальный…
Серов скривился. Опять эта глухая деревня – не до конца сложенный пазл, что же они упустили? В руках он по-прежнему держал рапорт Вереса, который после слов о смерти менталиста молча протянул Разумову. Тот, судорожно схватив бумаги, внимательно вчитывался в строки доклада и кривился с каждой минутой все больше.
– Линзы сломались?! Их же тестировали во всех мыслимых и немыслимых условиях, ни одного сбоя не было зафиксировано.
– Когда-то же должен быть первый раз. Расскажи лучше о менталисте, что врачи сказали? Может, он от чего-то обычного загнулся: инфаркт, инсульт, язва?
– Издеваться изволишь? Умер – это громкое слово. Его нашли час назад, полулежал в кресле, пускал слюни, обгадился под себя. Овощ. Первым делом его обследовали мои менталисты – а там пустота! Девственно чистый мозг, остались только некоторые безусловные рефлексы. Физических травм нет, врачи подтвердили. Такое впечатление, будто его личность просто стерли.
– Остались какие-то записи о том, чем он занимался на работе? И что с его «куклой»?
– Никаких отчетов за день он не составил, насчет «куклы» неизвестно, к ней не смогли подключиться. Скорее всего, после смерти контролирующего с нее окончательно слетели все настройки. Сейчас наверняка гуляет по Шкрябинке сама по себе.
– Это что получается? – подвел итог Серов. – За одни сутки мы потеряли все средства визуального наблюдения за ситуацией?
– Ну, если твоего оперативника там камнем пришибет, я не особо удивлюсь, – отметил Разумов, почему-то мстительно улыбаясь.
– Необходимо срочно скорректировать для него указания. Приказ «просто наблюдать» стал неактуальным. Возможно, необходимо действовать жёстче.
У Серова уже возник в голове план действий, дело оставалось за малым: посвящать в него коллегу «по цеху» или нет. С одной стороны, зная новые обстоятельства, операцию можно смело переводить в силовую фазу, и Разумов мог стать ценным союзником, а с другой – он обязательно заявит права на трофеи, если таковые будут.
– О чем ты задумался, старый интриган? – Начальник менталистов уже вполне остыл и теперь, стоя у окна чужого кабинета, рассматривал столичные пейзажи. – Красивый вид, даже лучше, чем у меня, – признал он.
– Нашел время городом любоваться. Предлагаю свернуть операцию. Отправляем Вересу приказ скручивать девчонок и по порталу доставляем сюда. А здесь на месте уже разбираемся, что к чему. Пара допросов, и все станет ясно. «Куклу» вернем тебе в целости и сохранности, а там сам решай, что с ней делать. Хочешь – обновляй заклинание, хочешь – чисти память и отпускай восвояси.
– Серов, не принимай меня за идиота, я же знаю, куда ты клонишь. А Ласова? В эту авантюру ты вписался только из-за ее потенциального дара.
– Если мы ошиблись, подкорректируем память, отпустим, даже характеристику нарисуем, как она практику прошла. А если мы оказались правы, то тут уж не обессудь, архимага я тебе в работу не отдам. Слишком ценный кадр.
Начальник менталистов хитро усмехнулся, у него еще остались козыри в рукаве.
– Допустим, а как ты заставишь ее сотрудничать? Что ты можешь ей предложить в качестве мотивации за преданность и качественную работу?
Серов задумчиво посмотрел на коллегу и, взяв пластиковую линейку, начал медленно сгибать ее за концы. Послышался характерный треск, две половинки бесполезного пластика были выброшены в мусорку.
– Каждый ломает людей по-своему, – ответил он. – Ты рушишь их разум, и они становятся сначала податливыми и зависимыми, а потом абсолютно бесполезными. А затем отправляешь в утиль.
– А что делаешь ты?
– Даю надежду и страх ее потерять… – загадочно ответил Серов.
* * *
Девять утра для Вереса-Олежки начались странно. Тишиной и настороженностью.
Девчонки в администрацию не пришли, и это заставляло беспокоиться. Они казались ему более пунктуальными и ответственными, а по факту нет ни одной, ни второй.
Прождав пятнадцать минут, оперативник решил направиться к бабе Матрене с дружеским визитом и как бы невзначай поинтересоваться, где дамы. Однако приехавшая почтовая машина нарушила его планы, суровый экспедитор выгрузил у порога администрации три мешка, наполненных неизвестно чем, заставил расписаться в каких-то бумагах и уехал.
Как человек, не имеющий отношения ко всему происходящему, Верес хотел отказаться ставить подпись в официальных документах, но вовремя вспомнил, что легенда предписывала ему поработать почтальоном, и желательно выполнить обязанности на пять баллов.
Затянув мешки в здание, он принялся внимательно изучать их содержимое. В одном из мешков обнаружились письма и телеграммы – ничего особенного, груда макулатуры, зато адресаты будут рады. Во втором нашлись две посылки, а вот третий порадовал свежей прессой.
Неужели кто-то еще такое читает? Альманах «Счастливый садовод», еженедельник «Магия и семена», ветеринарный журнал «Осеменение коровы своими руками».
Читая последнее название, фальшивый рыжий аж передернулся. Неужели кто-то действительно будет самостоятельно заниматься таким делом? Мерзость!
В то же время оперативник не собирался тратить драгоценные часы на глупый разнос почты. Взяв висевшую на одном из крючков сумку, он не глядя засунул туда кипу писем и газет. Его план был по-прежнему прост: с наивным видом заглянуть к Матрене и узнать, почему Даша и Василиса до сих пор не в администрации. Тем более повод у Вереса имелся – новому почтальону ведь не запрещено гулять по деревне.
С сумкой наперевес он вышел на улицу. Удивительно, но погода, несмотря на все уверения местных «синоптиков», начала налаживаться. Дождя уже не было, лужи подсыхали, единственной бедой оставалась грязь, она упорно отказывалась исчезать с улиц Шкрябинки, зато с удовольствием налипала на ботинки. Небо все еще казалось плотно затянутым тучами, но радостные птички носились вокруг и щебетали на все лады, намекая, мол, еще пару часиков – и всем будет счастье: и пенёчку, и листочку, и простому червячку… Хотя последнему солнышко могло принести только верную смерть.
Ради проформы Олежка-Верес все же занес несколько писем адресатам. Как и положено по легенде, потупил возле каждого нужного и ненужного дома, вежливо поулыбался местным бабкам на лавочке. Те, словно грибы после дождя, вывалились из своих домиков и теперь дружно восседали на скамейке. Подобно воронам на ветке, они перекаркивались, переплевывались, перемывали кости соседям и делились новостями за прошедшие сутки.
– Ты представляешь, Никифоровна? – зацепило чуткое ухо оперативника несколько отрывочных фраз одной из кумушек. – Выхожу, я, значит, вчера во двор аккурат часа в три ночи. Темень. Дождь. Иду по своим маленьким делам до клозету, вдруг слышу, надо мной как ухнет что-то! Подымаю голову. А там совища! Огромная, серая, как слон! Я аж чуть
