с ним, хотя и молчит.
Я проводил их до ворот казармы. Они не захотели, чтобы их отвезли в город на фаэтоне, и пошли рядом, как тогда, в партизанском отряде, — командир и комиссар. И мне показалось, что я вижу, как за ними идут мои товарищи — живые и мертвые. За мной — тоже мои товарищи, мой полк, сотни солдат...
У меня душа заныла. Неужели все повторится, как и тогда, когда украли замки от четырех орудий? Но ведь в те дни там, на батарее, я был в полнейшей изоляции, а теперь я не один. И среди нас нашлись такие люди... Они как червяки, а червяк ищет, куда бы зарыться поглубже в укромное местечко, чтобы перегрызть корни...
Задержанных солдат построили перед зданием комендатуры. Я подходил сзади, и дежурный офицер меня не заметил. Он что-то говорил им. Лицо у него раскраснелось, движения были резкие, порывистые.
Я подошел. Молодые парни — небритые, неряшливо одетые, в мятом обмундировании, ведь они спали в палатках на промерзшей земле. Двое из них разделили пару перчаток, и каждому досталось по одной. На меня они смотрели с полным безразличием. Мне так захотелось крикнуть им что-нибудь резкое прямо в лицо, но я сдержался. Снова все обдумал. Ведь, по сути, они и виноваты и не виноваты. Я мог бы закричать так, что меня услышали бы на городской площади, а потом?..
Я закашлялся. И, словно по сигналу, несколько человек из числа задержанных тоже начали кашлять.
— Вы голодны? — спросил я.
— Нам не до еды, — ответил кто-то из них хриплым голосом.
— Вы больны?
— Мы ко всему уже привыкли! — ответил все тот же голос.
— Тогда зачем же вы ушли в город без разрешения?
— А что же нам делать здесь? Целыми днями сидеть в палатках?
Я уже рассмотрел того, кто мне отвечал. Это был унтер-офицер в надетой набекрень фуражке. Он косил на меня глазом и не проявлял никаких признаков боязни.
— Выйдите из строя! — приказал я. — Принимайте командование отделением!
Унтер-офицер сразу же оживился. Он одернул шинель, еще сильнее заломил фуражку на левый глаз и отдал команду.
Ну и ребята! Их как будто сразу подменили. Я прислушался к их четкому шагу и подумал: «Среди таких, как они, червячок завестись не может. Червяки ползают, прячутся, а эти крепко стоят на земле».
Рядом со мной стоял дежурный офицер. Я приказал ему в обед построить третий батальон и подождать меня.
Ну и порядок же установился здесь! Даже гражданские лица появляются в районе расположения нашего полка. С чемоданом в руках мужчина в гражданской одежде шел по территории так, словно приехал в дом к отцу. Я поторопился его догнать, возмущенный таким нахальством. В тот день все будто сговорились устраивать мне неприятные сюрпризы. Едва я подошел к нему, как он поставил чемодан на землю. Я глазам своим не поверил. Передо мной стоял Павел Дамянов — бывший военный комендант города, бывший политзаключенный, в данное время — студент, а главное — мой друг.
И тут я вспомнил о нашем разговоре с Ярославом. Тот дал обещание и действительно выполнил его. «Я вызову Дамянова для тебя, — сказал он тогда. — Конечно же один человек — это не так уж и много, но ведь это Павел Дамянов! Совсем другое дело, если вы будете вдвоем...»
Я смотрел на Павла и не верил своим глазам: неужели это наяву?
— Ну и молодчина ты! — Я от всего сердца радовался. — Не из преисподней ли ты прибыл?
— Из рая! — засмеялся и он. — Оттуда, где текут молочные реки в кисельных берегах и сыплется манна небесная.
— Ну, с приездом! — похлопал я Павла по спине и взял его чемодан, ведь он как-никак был гостем. — Вот и снова встретились.
— А сколько раз еще будем встречаться, — смотрел он на меня своими голубыми глазами, и мне захотелось заглянуть в них, как в зеркало.
— Пришла повестка, и все тут! Верно? — не оставлял я Павла в покое.
— И еще немного агитации по поводу международного положения, нашего долга и клятвы посвятить себя служению народу.
— Сразу видно, что это дело рук Ярослава. Ну кто другой мог бы тебя уговорить? Давай заходи, и добро пожаловать, — открыл я перед ним двери кабинета. Павел окреп, возмужал. Теперь он мало походил на крестьянского парня.
Мы уселись рядом на тот же диван, на котором за час до этого сидели Драган и Ярослав, и принялись говорить обо всем на свете. Когда мы услышали сигнал на обед, нам показалось, что наш разговор только начался.
Павел проследил за движением моей руки, когда я потянулся к бутылке со сливовой ракией, и спросил:
— Ты, как я вижу, от своих привычек не отказался?
— Это для просветления мыслей.
— А мне какую просветительную работу поручишь?
Я ждал этого вопроса и все-таки запнулся. Посмотрел на его штатокий костюм, на полуботинки, которые он носил, еще когда учился в гимназии, и почувствовал, что наступил один из самых трудных моментов в моей жизни. Куда бы я ни назначил Павла, ему везде придется нелегко. Дыр, нуждающихся в том, чтобы их заткнуть, сколько хочешь.
— Примешь на себя командование третьим батальоном, — сказал я ему.
Павел будто и не понял меня.
— Ну-ка, повтори! — Он встал. Видно, он решил, что я опьянен от нескольких глотков сливовой ракии.
— К чему повторять? Подпоручик Павел Дамянов, командир третьего пехотного батальона.
— Ты хочешь сказать, офицер запаса Павел Дамянов...
— Это ты брось! Офицер запаса... Ты хоть понимаешь, что говоришь? «Подпоручик» звучит более солидно и соответствует должности. Иди на склад, получай обмундирование. Я прикажу, чтобы батальон построился после обеда и ждал тебя на плацу.
Павел схватил меня за руку, словно хотел проверить мой пульс.
— Послушай, если я дал согласие вернуться на службу в армию, то это отнюдь не значит, что мои друзья должны с первого же дня разыгрывать меня. Прошли те времена, когда...
— Стоп! — прервал я Павла. — Больше ни слова.
