– Да, и где они только ходят все? – саркастически бросает Вильям. – А мне вот казалось, что ты поддержишь меня и теперь тоже. Как раньше.
– Всё меняется. И я в том же числе, – слабо улыбаюсь.
– А я всё-таки настаиваю на том, чтобы ты подумала о моем предложении.
– Я заслуживаю бóльшего. Мы заслуживаем бóльшего, Виль. Чего-то бóльшего, чем просто секс.
– Наш секс – это что-то бóльшее, чем просто секс, – едва слышно произносит Вильям, заставляя меня рвано выдохнуть.
– Виль, не надо…
– Ладно, – он резко опускает руки вниз. – Тогда я желаю тебе найти хорошего парня. – Вглядываюсь в его глаза, поджав губы. – Того, кто будет тебя устраивать.
– Спасибо, – еле выдавливаю из себя одно слово, сглотнув подступивший к горлу тяжёлый ком обиды.
– Не пожелаешь мне найти хорошую девочку? – Вильям легко улыбается.
– Пожелаю найти плохую.
Улыбка Вильяма становится шире, но остаётся нежной.
– Хуже тебя не найти, Миллз.
Мои губы наконец расплываются в ласковой улыбке, и я опускаю голову вниз, устремив взгляд в пол. Вильям делает шаг вперёд, протянув ко мне руки, но в последний момент замирает, рассматривая меня вопросительным взглядом. Подаюсь вперёд по инерции, но тоже останавливаюсь, стремительно отстранившись от него, и поправляю ремешок сумки на плече.
– Что будешь делать сейчас? – Вильям вновь неловко засовывает руки в карманы брюк.
– Пойду выпью, наверное, – продолжаю испепелять грустные голубые глаза взглядом, не моргая. – Мне ведь теперь можно, вроде как, – легко улыбаюсь. – А ты?
– И я, наверное, пойду выпью, – равнодушно произносит Вильям, сжав челюсть.
– Есть повод?
– Да. У меня всё же не будет незапланированного ребёнка.
– И правда: повод довольно веский, – тихо проговариваю, сделав мягкий вздох. – Ну, что, это всё, получается? Мы больше не друзья с привилегиями?
– Получается, что так, – Вильям стоит, не двигаясь, вглядывается в мои глаза, и я отвожу взгляд в сторону. – Наверное, оставаться нам просто друзьями тоже нет смысла.
– Ты прав, – опускаю глаза вниз, делая вид, что мне всё равно, но это вовсе не так. – Ладно, удачи тебе там с поисками, ну, и всё такое.
Складываю руки на груди, сильно прижимая их к телу, и нервозно переминаюсь с ноги на ногу.
А теперь я не хочу, чтобы Вильям себе там кого-то искал.
Боже, да как это вообще работает?
– И тебе удачи, – вижу, как он делает шаг ко мне, и на секунду задерживаю дыхание. – Хотя, она тебе не нужна. У тебя ведь уже есть кавалер.
– Да, есть.
– Серьёзный, взрослый парень. Настоящий мужчина, – Вильям прищуривается, легко усмехнувшись. – Тот, кто может сказать тебе о чувствах, тот, кто знает, чего хочет. Мечта любой девушки. Ещё и с голосом, как у грёбанного греческого бога вокала, да? Если такой существует вообще, – чувствую, что тон его голоса окрашивается пренебрежительными, саркастическими нотками, и меня это начинает раздражать.
– Да, Вильям – замечательный парень. Ты совершенно правильно всё заметил про него, – отвечаю, чтобы он тоже разозлился, и вижу, как он сжимает челюсть, дёрнув уголком рта.
– Тогда удачи тебе с ним. Вы прекрасная пара.
– Спасибо.
– На свадьбу пригласишь?
– Обязательно.
Мы какое-то время стоим, вглядываясь друг другу в глаза, и оба шумно выдыхаем, будто ждём от другого каких-то действий, но никто не решается сделать хоть что-то.
Вся эта ситуация иронично смахивает на отрывок из какой-то очередной глупой мелодрамы. Почему иронично? Потому что в последнее время у меня слишком часто возникает яркое ощущение того, что моя жизнь – это одна сплошная Санта-Барбара, в главной роли которой поневоле каждый раз оказываюсь я, сама того не желая. У меня ведь даже был свой драмкружок… Видимо, тебе не хватало драмы в жизни, но зато теперь её навалом, да, Фрея?
Вильям опускает взгляд вниз, долго и слишком многозначительно кивает, поджимая губы, а потом медленно, не сказав ни слова, обходит меня и уходит дальше по коридору. Прикрываю глаза, глубоко вздохнув, и сильно закусываю нижнюю губу.
Мне кажется, что я поступаю правильно, но почему мне тогда так мучительно больно?
Думая о том, что это к лучшему и что я принимаю действительно верное решение, я в гордом одиночестве покидаю пределы больницы, начиная новую главу своей жизни.
Новую главу своей жизни без присутствия в ней Вильяма Раска Паульсена.
Глава 14. Ошибка четырнадцатая. Сомнения
Вильям
Захожу домой, тихо прикрыв за собой дверь. Слышу шуршание на кухне и вижу мокрый от дождя плащ матери, висящий в прихожей. Скидываю с себя пиджак, делаю один тяжёлый, почти свинцовый, вздох, вобрав в грудь воздух, понимая, что уже несколько недель собираюсь с мыслями, чтобы поговорить с ней, по совету Фреи, но всё не могу найти подходящего момента.
А, может быть, не хочу его искать, потому что так, чёрт возьми, проще.
Проще ничего не делать, оставляя всё так, как есть, ведь в случае, если ты вдруг перестанешь находиться в состоянии вечного бездействия, может произойти что-то ужасное, к чему ты совершенно не будешь готов.
Например, к тому, что твоя родная мать признается тебе в том, что ей на тебя абсолютно всё равно.
– Виль, вернулся? Проходи, я тут… – она замолкает, когда видит мою кислую физиономию, – заказала нам немного еды. – Прохожу на кухню, а мама опускает ладони на поверхность стола, начиная заглядывать мне в глаза. – Что-то случилось, родной?
– А мы, что, сегодня ужинаем вместе? – иронично бросаю и присаживаюсь за стол.
– Да, я сегодня…
– Сегодня ты не нашла компанию получше?
Кажется, последний стакан виски в баре оказывается для меня явно лишним, ведь саркастические колкости начинают вырываться из моего рта, так и не пройдя достойную фильтрацию.
– Виль, я не понимаю, о чем ты гово…
– Мам, я видел тебя у Лузетт полтора месяца назад, когда ты сказала, что не можешь со мной поужинать. И видел не одну, а с каким-то очередным в твоей жизни богатым любовником, – алкоголь окончательно развязывает мне язык, но я в какой-то мере даже оказываюсь ему за это благодарен.
– Вильям, я не позволю тебе общаться со мной в таком тоне, – строго произносит мама, подойдя ко мне ближе, и я наконец нахожу её глазами. – Если бы ты поговорил со мной нормально, я бы тебе всё объяснила.
– Думаешь, нормальный разговор способен изменить что-то? – разочарованно усмехаюсь. – И что ты сделаешь, если я буду общаться с тобой в таком тоне? Накажешь меня за это? Поставишь в угол или заставишь остаться дома, не разрешишь пойти погулять с друзьями? Мама, я больше не ребёнок. И если уж ты решила забить хоть на какие-то нормы приличия, то не впутывай меня в свои бесконечные авантюры.
