который уже успел налить себе бокал и опустошить его. Правда, он тут же поставил бокал на стол и даже отодвинул его, словно опасную гадину, когда в столовую вошла Анастасия-Анна Островская-Бельман.
— Добрый день, судари и сударыня, — поздоровалась она со всеми.
— Доброе утро, — сказал я. — Прошу к столу, сударыня.
Женщина мне улыбнулась и встала около стула, который обосновался возле Лёшки. Тот непонимающе уставился на вдову, а та требовательно глянула на него. И хрен знает, чем бы закончилось дело, ежели бы не сообразительный барон. Он потянулся к вину, вроде бы случайно склонился к уху Лёшки и что-то ему прошептал, после чего тот резко вскочил на ноги и выдвинул из-за стола стул, на который вдова положила глаз. Женщину тут же одарила его признательной улыбкой и примостила на стул свою чудную попку.
— Мда-а, — тихонько протянула Ленка, сидя около меня. — И ведь это аристократ, близкий к императорскому семейству.
— Ерунда. Ты сама знаешь, что через пару десятков лет все уже позабудут о манерах, — прошептал я в ответ. — И даже то, что человек не рыгает за столом и не пердит — уже будет считаться признаком культурного индивидуума.
— В твоих силах это изменить, — напомнила девушка. — Ты ведь рано или поздно станешь императором.
— Если честно, даже думать об этом страшно. Ты представляешь какая это ответственность? Да и мне придётся целыми днями сидеть в рабочем кабинете. Донесения всякие читать, указы строчить. Да ещё и всяких чиновников проверять, чтобы херню не творили. Адская работёнка. Надеюсь, Корсаков проживёт ещё лет двадцать, а то я не хочу заживо себя хоронить под грудами бумаги. И ведь никому не доверишь управление государством. Я же знаю, что являюсь самым умным, красивым и справедливым человеком в этом мире. Да что там в мире? В Империи.
— Ты от скромности не умрёшь, — усмехнулась Ленка, отрезала маленький кусочек мяса и наколола его на серебряную вилку. — А вот от яда, пули или заклятия вполне можешь умереть. Или какими ещё способами убивали государей?
— Ты умеешь поддержать, — мрачно произнёс я, поднял бокал и громко проговорил: — Давайте выпьем за здоровье нашего императора. Пусть боженька хранит его! А охрана отводит руки всяких подонков, решивших покуситься на его драгоценную жизнь! Ну и мы со своей стороны поможем им.
— Кому именно? — хохотнул Алёшка и тотчас получил локтем по рёбрам от вдовы. Он аж ойкнул и следом перепугано выдохнул, поняв, что за такую остроту можно и в темницу загреметь: — За императора!
Глава 26
Вечером вся наша банда, включая Островскую-Бельман взошла по ступеням в бронированный императорский поезд. Алёшка вёл невесту под руку и всем своим видом показывал, что поезд принадлежит чуть ли не ему. Корбутов даже порой позёвывал, делая вид, что ему до смерти наскучило путешествовать в такой роскоши.
Шурик же мельтешил возле Ленки, стараясь ей во всём угодить. Мне прям даже захотелось дать ему подзатыльник и напомнить, что он вообще-то мужик, а не слуга. Впрочем, это его дело. Ленке вроде нравится. Она благосклонно посматривала на него. А я из окна помахал толпе людей, которые пришли проводить нас. Они ответили громкими криками и восхвалениями меня любимого. Я даже чуть не покраснел у всех на виду. Но паровоз вовремя свистнул и потянул за собой вагоны, скрежетнувшие сцепками. Состав повёз нашу банду обратно в столицу, унося от продолжающих восхвалять меня людей.
— А покраснел-то, покраснел, — весело прошептала Ленка, стоя около меня в вагоне-ресторане, пока все остальные усаживались на диванчики, окружившие единственный стол. Он был довольно просторным и занимал чуть ли не треть дальней части вагона, похожего на гостиную. Тут даже имелся ковёр на полу и шкаф с книгами. Камина только не хватало. Зато настенные бра вполне хорошо освещали нутро вагона.
— Да, покраснел, — признался я, глядя в окно, за которым в сумраке потянулись бревенчатые одноэтажные домики с резными ставнями и жестяными петушками-флюгерами на крышах. — Но доброе слово и кошке приятно. Кстати, где Маруська?
— Мяу! — громко выдала животина, усиленно трущаяся об штанину Пожарского, сидящего на диванчике. На его штанах оставались бурые волоски. И данный факт барону сильно не нравился. На его лошадиной физиономии с седой бородкой-колышком царило явное неудовольствие, но он не мог просто и без затей пнуть кошку самого князя Белозерова. А Маруська это прекрасно понимала и с ехидством в глазах продолжала донимать Пожарского.
— Развлекается твоя кошка, — сказала Ленка, глянув на животину. — Не боишься, что она тебе ночью горло перегрызёт, мстя за Хозяйку Медной горы?
— Наоборот, надеюсь, что она выкинет что-то эдакое. А то ведь у меня явных врагов совсем не осталось. Прям даже как-то хреново на душе. Адреналина не хватает, — усмехнулся я.
— Дожили, — всплеснула руками девушка.
— Ага. Неужели это конец моих приключений?
— Да погоди ты. Вдруг революция какая приключится?
— Тогда в этом ты будешь частично виновата. Я решил назначить тебя главным медиком империи. Ты же в меде училась? Да и вообще, ты вроде бы сообразительная девчонка, так что давай открывай пенициллин, инсулин и ещё чего-нибудь. Сделаем империю самым передовым государством в плане лечения. По градуснику в каждый дом. А Шурик тебе будет помогать. Он тоже немного учёный. Заодно расскажешь ему о вреде сахара. Авось он совсем откажется от сладкого.
— Тяжёлая задача, — нахмурилась Ленка и тут же с улыбкой добавила: — Но интересная. Я ещё в университете думала, чего бы такого нового ввела в систему нашего здравоохранения.
— Вводи, только с оглядкой на нынешнее время, а то сама и подтолкнёшь народ к революции, — предостерёг я запылавшую энтузиазмом девчонку, чей взгляд замылили размышления.
— Да, конечно, — отвлечённо кивнула она, махнула рукой Шурику и отошла к книжному шкафу. Корбутов тут же к ней подкатился, после чего они начали оживлённо шушукаться.
Так, кажется, я занял эту парочку делом на ближайшие годы, а то и десятилетия. Теперь бы то же самое провернуть с Алёшкой. Он восседал подле улыбающейся невесты, но стоило мне поманить его пальцем, как Лёшка встал и извинился перед Анастасией-Анной, что покидает её. И за это он получил одобрительный взгляд Пожарского.
Корбутов улыбнулся, подошел ко мне и похвастался:
— Видал? Я манерам учусь быстрее, чем пить без закуски.
— Талант, — согласился я, похлопав его по плечу. — И ведь в тебе же полно талантов. Вот только как ты их хочешь применить?
— Применю как-нибудь, — отмахнулся он, покосился на вдову и прошептал чуть ли не мне в ухо: — Брат, выручай. Настенька хочет грандиозную свадьбу. Я так прикинул, что не только без штанов останусь, но и в долгах утону.
— И тут ты вспомнил, что у меня денег, как у дурака фантиков? — усмехнулся я.
— Ага, то есть… — тут же поправился Корбутом, посмотрел на меня, виновато опустил голову и прошептал: — Нет, все-таки ага.
— Я, конечно, могу тебе одолжить нужную сумму. Но чем ты будешь отдавать? У тебя же нет работы или хотя бы захудалого поместья, приносящего доход.
— Угу, — совсем повесил голову Алёшка.
— Да ты не кручинься раньше времени. Есть у меня идея. Я тебе работу хочу предложить…
— … Какую? — перебил меня Корбутов, подозрительно сощурив глаза. Работать он не очень любил, ведь работа мешает пить и веселиться.
— Хорошая работа. Высокооплачиваемая, престижная, интересная и на благо родины. Ты будешь развивать средства массовой информации, то бишь газеты и журналы. Политические, развлекательные. Опыт же у тебя есть. А денег тебе император на это благое дело отвалит. Я его без проблем смогу убедить, когда скажу, что через газеты можно управлять настроением народа.
— Так у нас же неграмотных простолюдинов, как блох на бродячей собаке.
— А мы будем это исправлять. В каждом селе возведём по школе. Сперва деревянные, а потом и кирпичные поставим.
— Широко смотришь, — покачал головой Алёшка. — А ну как поумневшие простолюдины заропщут и скинут нас? Император ведь и так разрешил им изучать магию.
— Я тебе сейчас открою большой секрет. Рано или поздно простолюдины всё равно придут к власти, так что лучше сделать это под моим контролем.
— Ты что такое несёшь⁈ — испуганно выдохнул Корбутов и вытаращил глаза. — Ты только при императоре такое не ляпни. Он тебя в кандалы закуёт и бросит в самый тёмный подвал. И он даже не посмотрит, что ты его зять.
— Ладно, ладно, перегнул слегка, — успокоил я брата, не став ему говорить, что существует конституционная монархия.
— Вот это правильно. А со всем остальным я согласен. Так уж и быть взвалю на свои плечи непосильную ношу.
