дыры, потоки первичной субстанции, кварковые завихрения и полевые возмущения.
Кин умолк, видимо исчерпав запас терминов, которые отпечатались в моей памяти из курса физики и были напрочь забыты за ненадобностью. Теперь вот пригодились. Больше того, я поразилась, насколько он успел освоиться с нашими понятиями, характеризующими реальность, с представлениями о мирах.
– А вы сами? – пролепетала, несколько ошалев от слов, которые были понятны лишь на уровне «когда-то слышала». – Какие там вы? Тоже невещественные?
– Разумеется. Хочешь, чтобы я себя описал? Это сложно, используя имеющийся у тебя понятийный запас, но попробовать могу. – Кин покосился на меня, а когда я неуверенно кивнула, загадочно усмехнулся и выдал: – Тонированный сиреневыми длинами волн спектр свечения, прямой вектор глюонов, высокий уровень кинетики и выраженный потенциал силовых полей. А еще сильные выверты спиновых матриц, четкая калибровочная симметрия и преобладание кварков верхних ароматов. Мы общаемся, меняя амплитуды частот, притягиваемся, поляризуя контуры, стабилизируемся, корректируя матрицы вращений…
Серьезно?! Я знала слова, которые он только что произнес, – работая на станции, где велись постоянные научные разработки, нахваталась и наслушалась многого, но…
– Ни хрена себе… – выругалась, обрывая Кина. Потрясла головой и выставила перед собой ладонь, останавливая готового продолжить эдаити. – Думаю, достаточно.
Кин настаивать не стал. Я улеглась удобнее, даже глаза закрыла, намереваясь уснуть.
Уснуть? Да разве это возможно?! Чем активнее убеждала себя, что больше не коснусь этой зауми, тем сильнее жгло любопытство – хотелось понять, но… на бытовом уровне.
– А вы там все одинаковые? – не выдержала и приподнялась, заглядывая в малоподвижное лицо эдаити.
В памяти снова замаячил сиреневый туман. Уразуметь его как осмысленную форму жизни не получалось. Со слов же Кина выходило, что они – нечто более развитое и совершенное в сравнении с нами.
– Разные. Но по-другому, не как здесь, у материальных. – Кин говорил медленно, с трудом добывая нужные слова. Точно ступил на зыбкую почву вопроса, в котором сам еще не разобрался. – Мы разнимся по статусу. Энереллы-лекарки выправляют искаженные конфигурации кварков у всех эдаити. Эдилати-импульсники оперируют энергией, перебрасывая на разные уровни мерности. Эдоцити-гасители нивелируют избыток энергии и подавляют ее спонтанные всплески. У меня статус эдилати-дойщика. Я забираю энергию отовсюду и перекачиваю ее в многомерность. Без нас она исчезнет.
– То есть ты не ради прожорливос… э-э… – спешно поправилась, – не ради себя всех выпиваешь? – судорожно сглотнула, осознав, что эгоистичность и бездушность, с которой эдаити убивают, надуманные. Это только наш, субъективный, в границах собственного развития взгляд на ситуацию. А они всего лишь заботятся о своем мире.
– Н-не знаю, – в сомнении качнул головой Кин. – Я больше не ощущаю той связи с мерностью, какая была до того, как нас заточили в этих телах. Но связь с собратьями осталась. И энергия, которую я поглотил, все же медленно тает, возможно, что и сейчас многомерность тянет из нас свою долю. Впрочем… – Он откинулся на песок, заложил здоровую руку за голову и бесстрастно закончил: – Объяснение может быть и иным.
Приподнялась на локте, потеряв из виду лицо мужчины. В его внезапном отдалении мне почудилась тоска по дому, по прошлой жизни.
– Мне тоже никогда не вернуться, – тихо призналась, что понимаю его. Да, в чем-то мы оказались схожи!
Кин промолчал, возможно, не желая обсуждать необратимое или… осознавая свою роль в моей трагедии?
– А новые эдаити… откуда они берутся? – осторожно коснулась щекотливого вопроса, спеша сменить тему.
Размножение – камень преткновения в наших с Кином отношениях, хорошо бы понять, как с этим обстоят дела у них.
– Просто появляются. Спонтанно возникают на разных уровнях. Независимо от других эдаити. И каждый из нас также спонтанно может исчезнуть. Это нельзя контролировать. Мы живем, пока мерность нас в себе удерживает.
Точно ничего схожего с физическим вариантом!
– А потом? После исчезновения? – Лишь задав вопрос, сообразила – фактически требую от него невозможного. Кто вообще в курсе, что происходит после смерти?
Кин предсказуемо не ответил. Пожав плечами, продолжал смотреть в мутное серое небо. Я прекрасно видела его четкий профиль и замершие глаза. Не стоит продолжать разговор, и без того разбередила его душевные раны. Конечно, если предположить наличие души у… чужака. Впервые даже мысленно назвать его монстром не получилось.
Молча улеглась, повернувшись к Кину спиной и устроив голову на его ногах. Свернулась в клубочек, как никогда остро ощущая одиночество. Теперь еще и его…
Мы словно скитальцы, ушедшие так далеко от привычного и родного дома, что точка невозврата оказалась пройденной. Два одиночества, встретившиеся на краю вселенной… Лишь почувствовав солоноватый привкус на губах, поняла, что плачу. Наверняка за нас двоих…
Упадок физических и душевных сил сказался. Глаза наконец закрылись, я уснула. То, чего страшилась – боли, насилия, – не случилось. Сегодняшний день и наше с эдаити внезапное уединение преподнесли неожиданно значимый сюрприз – этот пугающий и диковатый мужчина открылся мне, став чуточку понятнее…
Легкого шевеления рядом со щекой оказалось достаточно, чтобы проснуться. Смутилась, заметив, что во сне обхватила ноги Кина руками, а сама расслабленно распласталась по земле. Прямо Ева и Адам какие-то! В вопросах наготы и безрассудства так уж точно.
Но тело отдохнувшее, дискомфорта нет. Ничто вокруг не напоминало о холоде, окутавшем нас наутро после первой ночевки на планете. Оттого и нагишом спалось чудесно.
– Полагаю, в зиянии отсутствует не только ультразвук, но и температурные перепады, – отреагировал эдаити на мои мысли.
Повернувшись к нему лицом, обнаружила его снимающим повязку с импровизированной шиной.
– Что ты делаешь?.. – Подскочив, обеспокоенно потянулась к Кину, я же не предупредила его о сроках сращивания!
– Все уже в порядке.
– Но перелом…
– Кость срослась.
В подтверждение эдаити демонстративно совершил пару вращательных движений рукой, ощупывая место вчерашней травмы. Оно действительно выглядело иначе – естественно!
– Да ты регенерируешь покруче любой ящерки, – не без зависти признала очередную данность.
Браво создателям тел для амиотов! Посмертно я признала их заслуги.
– Трое пригодится, – вместо ответа Кин протянул мне нательное трико, послужившее эластичными бинтами.
Не споря, стряхнула с бедер налипшие песчинки и молча натянула штаны. Подняв взгляд, обнаружила уже одетого спутника с предупредительно распахнутой для меня курткой Игеря. Пока продевала руки в рукава, Кин обескуражил меня ласковым прикосновением к груди.
– Мягкие. Приятно, – вновь сообщил свои ощущения, давая понять, что не исчерпал интереса к вопросу различия наших тел.
Мне только и оставалось, что поднять взгляд к неизменно мутному небу: такой беспокойный Адам мне достался! Кин времени на рефлексию не оставил – уже двинулся в сторону, удаляясь от разрубленного накануне кристалла.
– Куда ты собрался? – Спешно сомкнув застежки куртки и подхватив с земли скафандр, понеслась
