в естественной выемке в стене ущелья.
— Пещерный человек! — шепнул Лазаревич Вольскому, косясь на Кир Кирыча. — Как он только не свихнулся, таскаясь тут в одиночку?
А я подумал, что наверняка знать невозможно — свихнулся он или нет. И спросил:
— Люди-то здесь бывают?
— Самоядь заходила раньше, пока синие тут не обустроились. Может сейчас тоже кто из них бывает — но разве ж их увидишь, если они сами не захотят? Проворные, стало быть. Прознают, что синих нет — придут, точно говорю — больно места тут благодатные!
* * *
Мы принялись менять эти благодатные места на следующий же день. Решено было, что трое будут разбирать бараки в лагере, и возить сюда материал для плотины, а двое — займутся новым руслом для речки.
— Мы с поручиком стало быть тут разберемся, а вы давайте — ноги в руки и вперед! Тележку на месте найдете, она и даром тутошнему зверью не нужна, — заявил старик.
Когда Лазаревич, Вольский и ворчащий Эдуард скрылись из глаз, Кир Кирыч поманил меня за собой.
— Я этим иродам не очень-то доверяю… Это ты человек служивый, хоть и проштрафившийся, разумение иметь должен!
Отбросив пару камней у избушки, он извлек оттуда металлический ящичек:
— Гляди!
В ящичке лежал револьвер армейской модели, пачка патронов в масле и связка динамитных шашек.
— Это что еще за сюрпризы, дедушка? Это ты в лагере такое счастье нашел?
— А то! Я оттуда всё вооружение-то прибрал, неча ему людей искушать… Сам-то я и самострелом обойдусь, а вот дай винтарь самояди — они ж разбойничать пойдут, это как пить дать! Лихие людишки! Далеко прибрал, надежно — и не смотри на меня, не скажу где. Не положено ссыльным — значит так тому и быть… А левольвер — это я на крайний случай припас… Так что, управишься с динамитом?
— Чего бы не управиться?
Капсюли и бикфордов шнур в ящичке тоже имелись. Наверное, хранились рядом — иначе с чего бы Кир Кирычу их брать — во взрывном деле он явно был полным профаном.
— Вот эту каменюку сдвинуть нужно! — сказал старик, когда мы подошли к тому месту, где река выбивалась из-под скалы. — А тут мы плотину сделаем — и вода вдоль стены ущелья потечет, а тут мелкие лужицы останутся — бери да мой в свое удовольствие — и не по пояс в воде, а едва ножки замочив…
— А ну как лавина?
— Да какая лавина? — сначала отмахнулся он, а потом посерьезнел. — Рискнуть стоит. Мы тут без этого динамита до заморозков провозимся — и работа встанет. А так нам ничего не помешает хоть всю зиму золото мыть — снега тут не будет, и вода из-под скалы теплая течет — там, наверное, горячие источники имеются… Это тут, на свежем воздухе она остывает.
— Ну, попробуем.
На самом деле нам грозило только потерять избушку — припасы мы оттащили на безопасное расстояние. Ну, построим новую, в конце-то концов, или уйдем в Новый Свет — не солоно хлебавши.
Я так и эдак прикидывал направление взрыва, ковырялся в камнях, пытаясь подобраться к нужному куску скалы поближе — и в итоге решил использовать две шашки. Отрезав одинаковые куски шнура и установив капсюли, я скомандовал:
— Беги, Кир Кирыч, беги!
Чиркнул спичкой и побежал сам.
Я всё еще бежал, когда за спиной грохнуло. Эхо от взрыва пронеслось над горными вершинами, вспугнув стаи птиц. Где-то что-то громко упало, потом еще, еще — и всё стихло.
— Стало быть, получилось! — радостно потирая руки сказал Кир Кирыч. — Даже лучше, чем думалось!
Вода ринулась по новому пути, разделившись на два потока — и в старом русле осталась едва ли четверть от изначального объема.
* * *
Они преодолели три версты пути от лоялистского лагеря до зимовья за считанные минуты, и увидев что мы тут натворили, сначала долго материли нас обоих, а потом радовались, что подготовительных работ теперь — гораздо меньше.
— А здесь точно есть золото? — спросил Эдуард.
Старик только усмехнулся.
Золото здесь точно было.
* * *
Мы работали как проклятые. Плотину соорудили за три дня — каркас из досок наполнили камнями, засыпали песком и обмазали глиной. Получилось серьезное сооружение примерно в половину человеческого роста высотой и восемь-десять шагов в длину. Такие масштабы позволили полностью перенаправить поток в новое русло — ближе к стене ущелья. Соорудив деревянные желоба из досок, мы обеспечили себе подачу воды для промывки грунта.
Эдик подпрыгивал от нетерпения — ему хотелось поскорее начать!
Кир Кирычу удалось подстрелить какого-то местно сайгака — черт его знает, как называется эта мелкая мохнато-рогатая живность — так что свежим мясом мы были обеспечены. Круп, сухофруктов и овощей у нас должно было хватить еще на несколько недель, но старик был непреклонен:
— С первыми холодами двинем в обратный путь — чтобы с запасом. Сколько намоем — столько намоем, а жизнь ради золота я гробить не собираюсь.
Наконец, мы пустили воду по желобам и взяли в руки лотки. Эдуард тут же кинулся набирать грунт со дна старого русла, плеснул воды, крутанул посудину раз, другой и разочаровано вздохнул:
— Ничего!
Старик не обратил на эмоции пылкого юнца никакого внимания:
— Пробуем здесь, здесь и здесь, — указал он своим корявым пальцем. — Когда нащупаем — подведем желоб и дело пойдет.
Мы возились с лотками, стоя по щиколотку в воде — по правде говоря она была довольно теплой, так что ругать такую работу было грешно. Разве что поясницу ломило. И когда я хотел было уже предложить сделать перерыв, Лазаревич вскричал:
— Есть! — и продемонстрировал нам дно лотка, посверкивающее желтыми искрами.
Эдик готов был лопнуть от зависти. Мы добавили длины желобам, застелили их дно мешковиной, уменьшили напор воды и взялись за лопаты. И дело пошло. Вода тонкой струйкой текла от плотины, размывая мягкие породы и оставляя на дне камешки, кристаллики и — золото, много золота!
В основном — мелкие крупинки, которые старатели называют «золотой песок», но попадались и небольшие самородки — поменьше, чем тот, что предъявил в качестве доказательства Кир Кирыч в первую нашу встречу, но всё равно. За день мы выбрали примерно полторы унции драгоценного металла и остановились только потому, что совсем стемнело.
Насколько я мог судить, это было совсем неплохо!
— Это если мы в таком темпе продолжим — то за месяц работы здесь можно дней пятьсот-шестьсот из срока выкидывать… Ну, то есть нас четверо — стало быть по полгода на брата! Дела-а-а… — мечтательно
