— Я не хотел валяться под капельницами дома.
— Я не хотел, чтобы Ева видела меня таким, — прорычал Вет и открыл глаза.
Я натолкнулась на его взгляд и поперхнулась собственными словами.
Не только Ева — он не хотел, чтобы я тоже видела его таким. Глупый. Глупый Вет.
— Что еще ты утаил? Насколько все серьезно, Вет? Я должна знать.
— Чтобы просчитать пути отступления? — усмехнулся мужчина, а я растерялась. Я не ожидала, что он может сказать такое.
— Вика, говори, зачем пришла, не надо строить из себя мать Терезу. Не до того сейчас. Конкретно по делу. Зачем пришла?
— Я… я… — я забыла все заготовленные слова, растеряла весь свой утренний боевой настрой. А что мне было ему сказать? Если конкретно… — Где тест ДНК?
— Зачем тебе? — прищурился Вет и как-то весь подобрался, черты его лица еще больше заострились, да и сам мужчина стал походить на хищника, на ту самую пантеру, которой он виделся мне полгода назад. На пантеру, которая набросится на меня сейчас за такой неуместный вопрос и перегрызает шею. Просто чтобы неповадно было.
— Нужно, — произнесла дрожащим голосом, все еще решая, стоит ли говорить ему о Куркове.
— Для чего нужно? Именно сейчас? А? — Виталий хлестал меня своей грубой интонацией и холодными глазами.
В эту самую минуту он был похож на кого угодно, но уж точно не на умирающего или смертельно больного.
— Это не мне нужно, — вытолкнула из себя слова, закрыла глаза и словно в ледяную прорубь нырнула, с размаху и без моральной подготовки. — Это для Куркова, он требует встречи с Евой, и я… я…
Я не договорила, сбилась с мысли и затаилась. Вокруг была гнетущая тишина, а я боялась распахнуть ресницы и встретиться взглядом с мужем, потому что никак не могла предугадать его реакцию на случившееся и до сих пор не могла сообразить, правильно ли я сделала, что все рассказала, или нет. И как это все отразится на Еве?
Глава 7— И давно ты с ним общаешься?
— Что? — Я открыла глаза и ошарашенно уставилась на Виталия, который меня прожигал своим шоколадным взглядом.
Он сейчас что, серьезно?
— Я спрашиваю, давно вы общаетесь?
Я подскочила на ноги, вырвав руку из-под его рубашки.
— Мы с ним вообще не общаемся, — выкрикнула и тут же себя осадила, вспомнив о медсестре, та хоть и слилась со стеной, но все же присутствовала в помещении.
Я перевела взгляд на высокую штуковину, к которой крепился пакет с каким-то раствором. Жидкости в нем оставалось на дне, словно и не было вовсе.
— Девушка, — махнула я ладонью в сторону того пакета, — а так и должно быть? Там же ничего нет.
Самойлов тут же посмотрел на пакет с лекарством и нахмурился.
— Да-да, все нормально, — тихонько проговорила девушка, — я слежу, сейчас еще две минуточки, и сменим препарат.
— А долго ему еще так лежать? — повернулась к медсестре, понимая, что надо было с самого начала общаться с ней, а не с Виталием, у которого “все в порядке”.
— Минут тридцать-сорок, сейчас последний препарат, но вечером нужно опять все повторить.
— Понятно, — я кивнула девушке и вернула все свое внимание к мужу. — Антон мне вчера написал, и, знаешь, я не имею ни малейшего желания с ним общаться. Но, если он заявится к Еве, — я тяжело вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, — я не хочу этого. Потому и думала отправить ему тот тест и забыть о Куркове как о страшном сне.
— Вика?
— Что? — резко выбросила я, почему-то спокойный тон мужчины меня напрягал, я чувствовала какой-то подвох.
— Откуда он узнал о Еве?
— Он заходил в гости к моей маме, жаловался на жизнь, на то, что уволился со службы, — я развела руками и начала ходить из стороны в сторону, — неужели это так важно?
— Все, что касается Евы, для меня важно, Вика. Я думал, это очевидно.
Мужчина устало прикрыл глаза, в этот момент медсестра подошла к кровати и сменила пакет с медикаментами, отрегулировала скорость течения капельницы, покрутив колесико, и вернулась обратно на свой стул.
— Почему ты боишься, что он сунется к Еве? Он что, станет ехать через все Россию ради этого?
— Да потому, что он здесь, я же сказала: он уволился. У него квартира в Одинцово.
— Даже так, — хмыкнул Виталий и ударил меня опять своими словами: — А у тебя всегда была хватка, даже в такой дыре нашла себе почти москвича.
— Зачем ты так? — Я почувствовала, как из глаз начали скатываться слезинки. Слышать подобное мне доводилось, и не раз, но, как оказалось, когда такое говорил близкий человек, это ощущалось намного больнее.
Даже в Евиной школе многие родительницы на меня смотрели косо, предполагая, через какое место я просунула в это заведение дочь и продолжала обеспечивать ее обучение там.
Правда, когда на одно из родительских собраний мы пришли вместе с Ветом — как раз сразу после того, как Еве сменили фамилию и отчество, — вот тогда эти ощипанные куры-гриль перестали кудахтать. С тех пор до меня не дошло ни единой сплетни — скорее всего, потому, что их больше и не было. Все прикрыли на замок свои рты, и все.
Я пахала все эти девять лет как могла, и на девятом месяце беременности, и когда Еве было две недели. Да, моя работа была физически легкой, но это не отменяло того, что я уставала, создавая по ночам проекты. Я гасила ипотеку, оплачивала Евино обучение и мечтала о тех самых туфлях, которые были на ногах Олимпиады, когда я впервые увидела ее, но я никогда не стремилась получить выгоду от мужчин. Самойлов и тот сам загнал меня в такое положение своими угрозами.
— Дай мне его номер и уходи домой отдыхать, если не хочешь, чтобы я так с тобой разговаривал. Я все решу.
— Вет, ты можешь меня нормально выслушать? Насчет врача… — облизала губы и отвернулась от мужчины, обнимая себя за плечи. — У меня были причины, и ты…
— Не надо, — перебил он меня, не дослушав.
